17 мгновений рейхсфюрера – попаданец в Гиммлера

По крайней мере, главнокомандующий Бек уже посворачивал все остальные проекты вундерваффе, на которые так рассчитывал фюрер. К моему удовольствию, среди проектов, признанных сомнительными, оказался в том числе и ядерный, так что атомной бомбы хунте не видать. Захвативших власть в Рейхе генералов вообще подводил их консерватизм, в некотором смысле даже Адольф Гитлер был прогрессивнее их, ибо фюрер не боялся мечтать и не боялся экспериментировать. Пусть даже отдельные его эксперименты (вроде того же Мауса) оборачивались полным провалом.

В целом посещение фабрики пошло мне на пользу. Нейроны Гиммлера у меня в голове зашевелились, и в нужную сторону… Я теперь понимал, чем САУ вообще отличается от танка. Понимал, почему Рейх смог захватить всю Европу — истоки мощи были именно тут, в налаженной военной промышленности.

Я припоминал ТТХ военной номенклатуры. В штурмтигре пять человек экипажа, предназначен он для разрушения вражеских укреплений, выпущено было всего десяток машин, ибо проект так и остался экспериментальным, из-за дороговизны производства. Я теперь знал, что третий Панцеркампфваген производился раньше по сотне машин в год и даже поставлялся союзникам Рейха, только за 1943 этих танков наделано уже полсотни. Я припоминал даже фамилии высших офицеров германских панцерваффе, вспомнил все танковые дивизии, которые были в наличии у моего ᛋᛋ, вспомнил, где эти дивизии сейчас воюют, и как вообще организована танковая дивизия.

Это был потрясающий прорыв для меня. Метод Юнга работал!

Каждый момент, который я наблюдал на фабрике или про который мне рассказывали, тащил за собой еще сотню моментов из памяти Гиммлера. Я переставал быть полным дураком, я потихоньку становился военачальником, как и положено. Информация, как и предупреждал Юнг, возвращалась ко мне целыми большими инфодампами — это было примерно, как озарение. Я как будто вставил себе в голову дискету с нужной информацией.

Но были и минусы. Информация возвращалась ко мне фрагментарно, неорганизованно. А кроме того, я потихоньку стал ощущать ту ментальную нестабильность, о которой меня предупреждал Юнг. Внутри у меня росло неприятное ощущение, сердце билось все чаще, даже руки стали чуть подрагивать…

У меня вдруг возникла нелепая идея, как будто Гиммлер наблюдает за мной, как будто настоящий рейхсфюрер может вернуться и захватить это тело обратно. Это было глупо, Юнг же говорил мне, что это технически невозможно, что Гиммлер мертв, но я никак не мог отделаться от неприятного предчувствия. Меня начинало трясти. И это при том, что я сегодня отлично выспался, позавтракал, да и вообще пока что все шло, как надо.

Я сумел устранить угрозу от настоящего Гитлера, сумел подавить прогитлеровские выступления в Вене, не пролив при этом ни капли крови, да даже хунта пока что меня терпела и не собиралась убивать…

Но что-то очень гадкое внутри меня все нарастало. Как будто грядет страшное, то, чего я не смогу предотвратить. Так что с фабрики я вернулся в мрачном молчании, в подавленном настроении, и в этом настроении и уселся в мой мерседес.

До концлагеря Равенсбрюк ехать из Берлина час. Но, может, мне туда не ездить?

Я молча просидел в машине минут пятнадцать. Гротманн терпеливо ждал. Он уже знал все повадки «нового» рейхсфюрера, так что в отличие от разжалованного Вольфа, не лез, когда не просят.

— В Равенсбрюк, — наконец обреченно приказал я.

У меня теперь появились знания военного характера, теперь мне, скорее всего, достаточно съездить в концлагерь, где ко мне по методу ассоциаций под влиянием шока вернутся знания об устройстве Рейха. И вот тогда я начну тащить, тогда я смогу действовать умнее, хитрее, быстрее. Так что ехать надо.

Производство САУ Sturmgeschütz III на заводе «Алкетт», 1943 г.

Концентрационный лагерь Равенсбрюк, 3 мая 1943 16:12

Равенсбрюк располагался в сельской местности, за городом. Вроде бы это был ближайший концлагерь возле Берлина.

О моем приезде сюда я, естественно, никого не предупреждал, но не заметить мои передвижения было трудно, учитывая, что я все еще разъезжал в сопровождении трех машин охраны.

Так что встречать меня к воротам лагеря вышла солидная делегация нацистов.

— Подсказывай мне, кто тут есть кто, — потребовал я у Гротманна.

Гротманн уже успел перешить себе мундир, так что щеголял погонами и петлицами штандартенфюрера. И готов был выполнить любой мой самый идиотский или странный приказ.

— Яволь, рейхсфюрер. Главный тут вон тот — со следами алкоголизма и деградации на лице. Это штурмбаннфюрер Фриц Зурен, комендант лагеря.

Штурмбаннфюрер Зурен оказался личностью примечательной, указанные Гротманном алкоголизм и деградация на его роже действительно присутствовали в полном объеме. Зурен выглядел уже как натуральный уголовник. Я вздохнул. Это пока еще только начало. Дальше точно будет хуже. Да и кого я рассчитывал встретить в концлагере? Люди чести вроде Ольбрихта если тут и встречаются, то только в качестве заключенных, а не персонала.