17 оргазмов весны

Совершенно не ясно, почему у меня нет никаких стремлений и желаний. И вообще, как они появляются? Что мне нужно сделать, чтобы подобно практически всем моим однокурсникам страстно желать попасть на работу в какую-либо компанию после окончания института? Или, например, поступить в аспирантуру? А нужно мне это?

Хорошо, что никто кроме меня самого не знает, каким я могу быть занудным. Просто, наверное, я ни с кем не общаюсь настолько близко, чтобы это было заметно. Специфика моего окружения – поверхностное общение. Зачем вникать в детали? Вот он – клевый чувак, потому что у него всегда с собой есть трава. А это – классная девка. Почему? Что за вопрос? Ты разве не видишь, что она реально классная?

Это примерно как разбираться в музыке, слушая только радиохиты.

Социологи ломают головы, пытаясь сформулировать, что мы за поколение. Придурки! Мы не поколение, мы – целевая аудитория!

Мы не устраиваем революций, мы берем кредиты на новые мобильные телефоны. Мы не едем на Север, чтобы «год за два», мы берем «два в одном», потому что так дешевле на треть. Я не хочу «увидеть Париж и умереть», я видел Эйфелеву башню со спутника на Google Earth. Мы не закаляемся на морозе, мы пьем энергетические напитки. Мы не поем хором «Все это рок-н-ролл!», у каждого в iPod’e свой плэйлист.

Стоит ли продолжать?

 На кухню они зашли все вместе: Лера, Вита и двое гостей. Первый - этот парень, Кирилл, который в прошлом году прославился на весь институт, когда в самый разгар летней сессии залетел в деканат со словами:

- А вы не знаете где Сукин?

- Кто? – переспросила туповатая секретарша.

- Ну Сукин, декан наш!

- Вообще-то он Кобелев…

- Да ну какая разница!

 Тогда Кириллу пришлось перевестись на другой факультет, где деканом едва-едва был назначен бывший однокурсник, а ныне основной соперник Кобелева во всем, что только можно себе представить. Тоже, между прочим, выделяющийся фамилией - Бухач. Каждый раз, подписывая Кириллу направления на пересдачу очередного экзамена, Бухач похлопывает его по плечу и с безграничным восторгом произносит одну и ту же фразу:

- Учись, студент! Учись, сукин сын!

 Спутницей Кирилла оказалась Настя. Та самая Анастасия Владимировна [«Весь мир – сплошной Абердин»]. Она посмотрела на меня совершенно безразличным взглядом, но протянула руку как старому знакомому [она со всеми так здоровается]:

 - Привет, Миша!

 Я понял, что скрывать факт нашего знакомства не стоит, но и афишировать его подробности явно незачем. Интересно, почему она встречается исключительно со студентами? Да, кстати, откуда она знает Виту? Они так мило болтают.

 Видимо, настала моя очередь прогуляться в сторону ванной.

 Лерина квартира оказалась невероятных размеров; сколько точно в ней комнат я не знаю до сих пор. Как мне рассказали позднее, на самом деле это сразу три квартиры, которые еще при строительстве объединили между собой. Такой, знаете, позднесоветский шик.

На двери, которая ведет в ванную, обнаружился старый, порванный в двух местах, плакат с изображением Кобейна с дулом винтовки во рту. Я недолго постоял, разглядывая счастливое лицо Курта. Повезло все же в жизни человеку.

Самой ванны в ванной комнате не было. Ее заменяла душевая кабина невероятного дизайна и ошеломляющего размера. Резкий контраст со старой, потрескавшейся кафельной плиткой жутковато-зеленого цвета на стенах вызвал у меня какое-то смутное ощущение неправдоподобности. Что-то вроде того, если вдруг увидишь раздавленную временем старушку, лихо рассекающую на скейтборде. В Лериной квартире вообще все было так – дикая смесь времен дефицита на польский мебельный ширпотреб и эпохи разбрасывания нефтяных денег на новинки модной электроники.

Я включил холодную воду и с самоотверженной решительностью подставил голову под струю. Нужно было срочно прийти в себя, сбросить наваждение вереницы неожиданных встреч. К тому же я начал немного пьянеть.

Вдруг вода выключилась, а на мою голову кто-то заботливо накинул полотенце. Я застыл, услышав веселый Лерин голос:

- Вытирайся, моржонок! Весь пол мне забрызгал!

Я медленно повернулся и увидел ее, как-то так небрежно сидящую на стиральной машине. Она ехидно смотрела на меня, чуть склонив голову набок. Взяла меня за футболку, притянула к себе и…

И она меня поцеловала.

Холодные капли воды с моей головы падали в вырез ее платьица и мне казалось, что я чувствую, как они катятся по ее телу все ниже и ниже. Она сильно прижалась ко мне [или все же прижала меня к себе?] и мне стало неловко от того, что от нее не скроется как сильно и часто бьется мое сердце.

Я потянулся к двери, чтобы закрыть на замок, но Лера уверенно перехватила мою руку и, на секунду разъединив наши губы, прошептала: «Не сейчас. Позже…».

- Ты же останешься сегодня? – спросила, отстранившись от меня [мне показалось – через вечность].

- А…..

- О Вите я позабочусь, не волнуйся…