1700 ЛЕТ ВЕРНОСТИ. История Армении и ее Церкви

Леденеет кровь в жилах от донесений Генри Моргентау, который был американским послом в Стамбуле с 1913 по 1916 годы, и Лесли Дэвиса, американского консула в Харпуте (Харберд), городе в центральной Анатолии, который был одним из главных центров депортации армян. Английский дипломат Джеймс Брайс сначала сообщил об избиениях армян в 1894-1896 годах, признавая частичную ответственность за это Британии, а затем в 1916 году, выступая в Палате лордов, открыл правду об убийстве «около 800 000 армян», доказательства которого он впоследствии предоставил в Синей книге, сборнике из 150 документов о геноциде.

Самые важные свидетельства, не принадлежащие дипломатам, дали пастор Иоганнес Лепсиус, присутствовавший при убийствах как 1894-1896 годов, так и 1915 года, и Армин Вегнер, молодой прусский офицер немецкого Красного Креста. Последний предоставил также многочисленные фотографические доказательства кровопролития. Завербовавшись в немецкую армию санитаром-добровольцем, в апреле 1915 года А. Вегнер был в составе войск направлен на Ближний Восток с назначением в союзную Турцию. Оттуда он посылал письма родственникам и знакомым, описывая в них страшные события, свидетелем которых он стал. По просьбе турок, перехвативших несколько писем, он был арестован немцами и возвращен на родину. В Германии Вегнер собрал свои письма от 1915 и 1916 годов в своеобразный дневник, назвав его Дорога без возврата.

С тех пор, поддерживая связь с И. Лепсиусом и другими свидетелями геноцида, А. Вегнер стал одним из главных защитников армян. Во времена нацизма он с большим мужеством защищал евреев: лично писал фюреру, в результате чего не только был арестован, избит в гестапо и провел пять месяцев в разных концентрационных лагерях, но также потерял возможность сделать карьеру писателя и остаток жизни провел в добровольной ссылке в Италии.

В феврале 1919 года Армин Вегнер написал длинное письмо американскому президенту Томасу Вудро Уильсону, который позднее стал самым высокопоставленным защитником армян на международной политической арене (к сожалению, не услышанным). Мы приведем здесь лишь отрывок из этого письма, где описываются зверства, свидетель которых не только имел право, но и считал своим моральным долгом о них рассказать:

«Из своих жилищ, в которых они жили более двух тысяч лет, из всех частей страны, с каменистых высокогорных перевалов, с берегов Мраморного моря и из пальмовых оазисов юга армяне изгнаны в эту пустынную котловину под предлогом — звучащим как издевательство над человеческим разумом — необходимости найти им новое место жительства.

Мужчин убивали во множестве, бросали в реку закованными в наручники и связанными друг с другом веревками и цепями; спускали со склонов гор со связанными руками и ногами; женщин и детей продавали на публичных торгах; стариков и юношей гнали по улицам ударами палок на принудительные работы. Замарав руки этими преступлениями, их мучители на этом не останавливались и продолжали преследовать народ, лишенный своих лидеров и глашатаев, выгоняя людей из городов во все часы дня и ночи, поднимая полуодетыми с постели; они жгли селения, разоряли дома, разрушали церкви или превращали их в мечети, уводили скот; у них отбирали осла и повозку, из рук вырывали хлеб, отнимали детей, вынимали золото из волос и изо рта.

Чиновники, офицеры, солдаты и пастухи, соревнуясь друг с другом, устраивали дикие кровавые оргии, выволакивая из школ девочек-сирот для своего скотского наслаждения. Они избивали дубинами беременных или умирающих женщин, не способных уже идти, пока те не падали посреди дороги, умирая в пыли, которая превращалась под ними в кровавую грязь.

Путешествующие по тем дорогам в ужасе отводили глаза от колонн высланных, которых подвергали дьявольским зверствам, а потом, остановившись в гостинице, они находили во дворе новорожденных, выброшенных в навоз, и видели улицы, усыпанные руками, отрубленными у юношей, осмелившихся протянуть их в мольбе к своим истязателям.

Колонны депортированных, уходивших с родины, из высокогорной Армении, насчитывали многие тысячи человек; по прибытии на окраины Алеппо их оставалось всего несколько сотен, а поля были усеяны почерневшими и распухшими трупами, которые отравляли воздух зловонием и валялись повсюду, обезображенные и обнаженные, потому что одежду их украли; или же, связанные цепями спиной к спине, они плыли по Евфрату, становясь пищей для рыб. Иногда конвойные, глумливо смеясь, бросали немного муки в исхудавшие руки голодных людей, а те жадно облизывали их, и это лишь ненадолго отдаляло момент их смерти. Но и прибывших в Алеппо не оставляли в покое: под непонятным предлогом войны, который никто не может оправдать, уже поредевшие толпы людей, изнуренных болезнями и лихорадкой, гнали без передышки босиком за сотни миль по дорогам, раскаленным от зноя, через каменистые овраги, по холмам без дорог к полутропическим болотам, в пустыню, где не было ничего.