170000 километров с Г. К. Жуковым

К Минску! Танковые армии проходили по 50, общевойсковые по 20 километров в сутки. Между ними время от времени образовывался разрыв, но все равно колонны со снабжением для танков шли, шли бесстрашно, не обращая внимания на разрозненные толпы бежавших немцев. Шло, как говорят военные, параллельное преследование. В до предела запутанной обстановке Жуков чувствовал себя как рыба в воде, мы немало поездили, объезжая различные штабы, командные пункты, а то просто двигаясь с войсками. Иногда за нами следовала машина сопровождения, в другой раз натужно пыхтел бронетранспортер, а порой даже порыкивал танк, но нередко наш "виллис" оказывался в одиночестве. Немцы были настолько деморализованы, что не решались применить оружия. Они разбегались или прятались, а иные отчаявшиеся не прятались и провожали нашу машину тоскливыми взглядами. Таких встреч было немало.

Эта мразь разрушала, разоряла и сжигала при отступлении все, на что успевала наложить руку. Почти все населенные пункты на нашем пути перестали существовать. Что толку, что иногда успевали схватить и уничтожить пару-другую "факельщиков" - вражеских солдат, поджигавших дома. Они уже успели уничтожить народное достояние или скромное имущество граждан. В сущности, ставили точку в своей бесчеловечной политике на оккупированных территориях, завершали то, что делали на протяжении трехлетней оккупации. Героическая Белоруссия - арена партизанской войны - была разорена дотла. Пытаясь справиться с партизанами, немцы не щадили никого и ничего.

Г. К. Жуков очень болезненно переживал разрушения и разгром на освобождаемых землях. Тогда мы узнали - отдан приказ ускорить продвижение к Минску и овладение им, чтобы предотвратить уничтожение центра города, который немцы поспешно минировали. 3 июля Минск был взят. Вместе с танками в город вошли отряды разминирования, которые, как напишет Жуков, "блестяще" выполнили свою задачу, "здания были разминированы и сохранены". Жуков быстро объехал город - сплошной пустырь с грудами битого, обгоревшего кирпича. Жители робко собирались группами, несмело приветствовали машину маршала, хотя не могли знать, кто в ней. Очень многие плакали, Георгий Константинович подозрительно протирал глаза. Он нигде не останавливал машину. Говорить было не о чем, вид истощенных, оборванных людей и руин вместо города говорил сам за себя.

Через несколько дней после освобождения Минска Жуков слетал в Москву. Обычная программа: Кремль, Генштаб, и добавились поездки на "ближнюю" (у Кунцева) дачу "хозяина" - И. В. Сталина.

Уже 11 июля маршал на 1-м Украинском фронте. Георгий Константинович велел развернуть свой командный пункт в районе Луцка. Здесь в густом лесу заждался наш дом "на колесах", спецпоезд. Я с удовольствием вечером растянулся на знакомой полке в своем купе. Жуков руководил действиями 1-го Украинского и координировал их с наступлением левого-крыла 1-го Белорусского фронта. Хотя Георгий Константинович отлично знал штаб 1-го Украинского фронта, он, по соображениям, мне тогда непонятным (теперь из литературы ясно - командующим там стал новоиспеченный маршал Конев), ночевал в спецпоезде, что было не слишком удобно, требовались довольно продолжительные поездки от Луцка к Золочеву (штабу фронта) и обратно. Как обычно: приехал Жуков - жди нашего наступления. Чисто зрительно было видно - Коневу нагнали даже больше войск, чем имел 1-й Белорусский. Стремительности коневским армиям недоставало.

Жуков, видимо, нервничал, не находил себе места. Какое напряжение он испытывал, мы случайно поняли по незначительному эпизоду. Ехали в Луцк. Дорога не очень широкая. Иду на обгон военного "студебекера", мощного американского грузовика, которые тогда мы получали по ленд-лизу. Прекрасная во всех отношениях машина. Стоило нам переместиться на левую сторону дороги, как "студебекер" принял влево. И так несколько раз. Наконец, улучив момент, обогнали грузовик и остановили его. Из кабины вылез едва стоявший на ногах водитель, молодой, вдребезги пьяный разгильдяй. Жуков жестом подозвал его и, не выходя из машины, без слов врезал в ухо. "Пучков, добавь!" - строго приказал маршал и велел трогать. Пучков размахнулся, но парень проворно присел и увернулся от заслуженной оплеухи. Пьянчуге повезло.

С другим генералом вполне заслуженно мог бы загреметь в штрафбат.