1730 год. Август. Переэкзаменовка

Три громких хлопка рукой по стенке ближайшего шкафа. Помещение заливает мягкий белый свет. Как в фотоателье. Отовсюду сразу и вообще без теней. Словно стены из сплошных светодиодов… да нет, они с блестками, как мелкие стеклянные шарики. Отражают падающие лучи от потолочных ламп. Анка, стоящая на шпагате под потолком прохода наставляет руку с коммуникатором. Довольно улыбается, будто в шоу с канатоходцами, когда непонятно, ещё цирковой номер показывают или уже эротику. Взгляда не оторвать!

Черт… понял, что удивило – она вся гладенькая, как манекен. Ни волоска, ни родинки, ни пятнышка… вообще. Не по-людски идеальная кожа. Словно у пластиковой импортной игрушки. Как там её? Во! Как у куклы Барби. С глянцем! На улице не вглядывался, а тут заметил. Специально крутится? Типа – любуйся? Точно! Зараза голая… И так, и сяк, и вверх ногами повисла, зацепившись за перекладину… Глаза на уровне моих… уставилась. Опять улыбочка. Тянет руку… Блин! Сколько раз меня сегодня за нос дергать будут?!

– Нравится? Правда, здорово получилось?

– Ты… о чем? – гадство, чуть петуха не дал, словно подросток, не целованный.

– Я! Я тебе точно нравлюсь? Стоило веснушки выводить?

– Э-э-это у тебя косметика такая? – надо же хоть что-то отвечать…

– Это у меня радикальная депиляция организма! – перекрутилась и опять мартышкой поскакала между стеллажей, – Настройки киберхирурга перепутала. Вместо "Удалить шрамы и пигментацию" щелкнула на "Убрать всё". Дурочка маленькая была… Думала – так и надо. Часа два загубник грызла – больно-о-о-о! Он же дурной, как трактор! Как пошел, как пошел… драть и ровнять везде и всё подряд. Мама! А орать нельзя. Захлебнешься же, в ванне с дезраствором… Девки сперва не врубились, потом смеялись, потом – тоже…

– Офигенно получилось! Кинозвезда из Голливуда, – эх, хотел комплимент сказать, а она морщится.

– У них крем и пудра, и регулярные сеансы, а у меня теперь навсегда… Хочешь, тебе физиономию так почистим? – хлопок ладошкой по совершенно гладкой, матово лоснящейся голой попке – Красивый будешь!

– Кх-м-м! А вдруг, я захочу потом усы или бороду отрастить? – она что, серьезно?

– Ты меня понял! – смеется, господи, как она звонко смеется, – Любуйся, но не завидуй… Мужи-и-ик!

Щелк – хлоп, щелк – хлоп, шуршание, движение, – Лови! – Ну что за мода, швыряться пакетами прямо в морду? Или это месть за бесцеремонное разглядывание? Так я и сейчас… глаз не свожу. Снизу ещё лучше видно. Практически всё. На стеллажах, как теперь заметил, ручки и ступеньки, словно в купейных вагонах. Довольно удобно забираться и рыться в содержимом отсеков. Хотя, что там рыться. На каждом – номер и пиктограмма, типа обозначение содержимого. Может тебе пару рубашек? Тут светлые есть. Тропические… О! А кепку хочешь? Прыгает по стойкам, повисает на руках, только что не сальто крутит. Гимнастка, блин… Кроме коммуникатора на левом запястье, сразу же нацепила – ничего. Один ровный загар. Ей идет!

– Где расписываться в получении вещевого довольствия? Или с меня за одежду из зарплаты вычтут?

– Не-а! Обеспечение разумных потребностей гражданина – даром. Ты же согласился на равные права?

– Это что, мне у вас теперь положено в одном казенном ходить? Как в инкубаторе? – хотя на мой вкус одежка очень даже ничего. Особенно фланелевые рубашки. В универмаге такие – за сотню баксов штука. Но, зачем радоваться халяве? Она для всех халява. В казарме жить не нанимался! – Пестренькое у вас есть?

– Камуфляж? Навалом! Тебе какой?

– Гражданское. Майки, кроссовки, жилетки, безрукавки, носки в полоску и трусы в горошек!

– А-а-а, ширпотреба захотелось? Запросто! Подь сюды! – это её манера переходить с городского языка на деревенский говор, гм… напрягает как-то, словно бы под видимой оболочкой разбитной современной девчонки прячется другая, да не одна. – Трусы в цветочек? Панталоны? С рюшечками? Ну-ка – становись!

Бац! Прямо из-под потолка, прыгает в очерченный кольцевым валиком круг на полу. Перед высоким ящиком, торчащим точно посреди вещевого склада. Здорово похожем на промышленный холодильник, кстати. Только передняя стенка не прозрачная, а зеркально гладкая. И стенки раздвижные. Круг брызгает огнями и начинает мигать зеленым, синим, красным, пока не весь не разгорается ровным белым светом.

– Нулевая база… Пусть "потреблятор" размер отсканирует. Ты же в нашей картотеке не значишься?

– Как ты сказала? По-тре-бля-тор…

– Становись! Сейчас тебя оденем, как в лучших домах… Хоть на прием к королю!

Уй… Это, как говорила моя "бывшая" – уже не симптомчик, а диагноз. Когда женщина начинает тебя наряжать, значит, она на тебя глаз положила. Отказаться – обидеть. Согласиться – тоже риск. Чую, вернусь я обратно в свой мир чучелом огородным, принаряженным, как последний пупс, по её девчачьему вкусу. В бантах и с жабо… Дилемма, блин. Гы… А и фиг с нею, штаны с рубахой у меня есть, если что – переоденусь. Пусть себе порезвится. На перспективу. Только, сперва надо того, "на собаках спробовать"… Во избежание.

– А сама теперь тоже отсюда одеваться будешь? Твои же старые запасы крыса изгадила…