1730 год. Август. Переэкзаменовка

– Резервный склад открывать, смысла нет, – Петька издевается над своим коммуникатором. Крутит его лимбы, – В заначке кабины есть мука, дрожжи. Хотите, я вам завтра хлеба напеку? Нашенского, подового? И… – опять вслушивается в себя, точнее в горошину ушного телефона. – Василий Иванович, живем! То есть, терпим бедствие! Можно раскулачить теплицу-автомат. Один черт, она голую статистику гонит. Гомеостаз достигнут ещё в прошлом году. Давно здесь никто не гостил. Устаканился. Мы его, малость порушим…

– Тогда в темпе. Скатерку соорудите, посуду какую-никакую… Да! В подвал обязательно загляните, – на дубленой солнцем дедовой роже хитрая улыбка, – может, там чего и отыщете. Должно быть! Сам ставил!

– Аня! – Петька свернул респиратор на бок, голос звучит в полную силу, – Забирай своё добро!

– А что с грузовиком будет? Жалко под открытым небом бросать. Тент есть? – эко меня жаба душит. Или чувство собственника? Хм, никогда крахоборством не страдал… В чем дело? А! Просто красиво стоит новый вымытый "КамАЗ", на фоне местной природы. Весь сверкает… яркой краской, чистыми стеклами (чудное у них моющее средство – отжирает, любую дрянь, без щетки), за три дня зарастет пылью. Жалко…

– Тент не нужен! – Петька уже стянул с себя балахон ОЗК и ежится, в бахилах и резиновых штанах, сверкая голым торсом, – Переключайте коммуникатор с радио на оптику. Сверху, рычажок "Р-О". Загорелся красный? Теперь командуйте "Консервацию". На том же диапазоне… Набивайте морзянкой, по-русски – "КОН" и "три тире – три точки". Как так не работает? Так вы это, на приемник наводить надо – вон торчит!

Действительно, между каменной площадкой с моим грузовиком и соседней бетонированной плешью зеленого цвета торчит столбик с матовым стеклянным шаром. Хе! Типа, пульт дистанционного управления телевизором. Ага, понял, примерно навожу и повторяю. Ёпрст! Мой "КамАЗ", с куском каменной мостовой, очерченным белым пунктиром, грузно проваливается под землю. Глубоко, черт побери! Глухая яма метров пять глубиной. На место образовавшейся дыры, снизу-сбоку, как дверца "Газели", выныривает знакомая плита из зеленого бетона. Толстенная, сантиметров пятьдесят. С чавканьем затыкает её снизу… Подземный гараж! Больше смахивающий на противоатомный бункер… Капитально… и грозно. Кого они так боятся?

– А как обратно? – порядок есть порядок… И вообще! Не нравится мне эта яма…

– Так же точно. Только набивать по-русски – "РАС" и "три тире – три точки". Лифт машину сам наверх вытолкнет, – запоминай, голова, запоминай. Пригодится!

– А почему именно "Консервация"?

– Так это же автономная база! – небрежно отвечает, словно я такие вещи знать обязан. – Сейчас сухим углекислым газом яму продует. Будет ваша техника стоять хоть сто лет. Ни мыши, ни плесень не заведутся.

– А крышка, зачем толстенная? Бомбежек опасаетесь? – чему он лыбится? – Ага! – радостный, будто я пошутил удачно, и их… тоже… Но, вообще-то – от мороза. Теплоизоляция! До минус сорока, бывает. У нас сейчас здесь Малый Ледниковый период… Зимы холодные… Сейчас тоже не май месяц… Пошли!

Полянка, солнышко светит, но греет слабо. Канада это, Канада. Считай – наша Сибирь. По тамошним меркам август, порог осени. Вон сколько листвы опавшей. Мухи где? Может, их со скалы ветром сдувает?

– Давайте-давайте, шкодники всех времен и народов… Колитесь! Расскажите предку, как вы дошли до жизни такой? – дед удобно усаживается в невозможную для живого человека позу, почти вчетверо сложив ноги (ну не могу их называть манипуляторами или ходулями). – А я тут, пока, курочкой себя побалую…

– А мне?! – Анка неподражаема, все попреки пропускает мимо ушей, вычленяя рациональную пользу. – Хочу курочку! – садистка, плечо до сих пор саднит от щедрой дозы вакцины из пневматического иньектора.

– Дядя Вася, достань курочку! – оба хором, как сговорились. Ага, "дяденька, достань воробушка"… Только не с неба, а из пышущих углей кострища. К нему и подойти-то, разве только с наветренной стороны.

– Давайте, я за палкой схожу! – поднимаюсь, озирая окрестности в поисках подходящего дрына. Весь сушняк вокруг мы подгребли, но вдруг что осталось?

– Сиди, предок. – старая язва опять не то всерьез, не то смеется, – В положении инвалида, "без рук, без ног", есть преимущества. Артрита у меня уже не будет никогда… И собака за ногу не тяпнет… или горько пожалеет. А если кому надо засветить, промеж ушей… или башку открутить… или руками жар загребать…