1730 год. Август. Переэкзаменовка

"Смерть королям!" Это значит, если слова переставить – "Анка – Королевская Смерть". Обалдеть! Да-с, круто барышня начинает, резво! Глубокое чувство она выразила. Потаенное… Не время для расспросов! Потом… Оборачиваюсь к сидящей девушке, церемонно встаю на одно колено (видел в кино – пригодилось), беру холодную, как ледышка, узкую кисть и целую кончики пальцев. Мадмуазель, я польщен знакомством! Анка вспыхивает румянцем. Хорошенькая, когда смущенная. Буду смущать дальше. Пока хватит фантазии.

– Дмитрий! – и эта меня полным именем называет… Ой, какой я сам себе стал казаться старым! – Вас наше поведение напрягает? Пожалуйста, ответьте, что вы про нас думаете? – а что тут отвечать? Выдаю, к месту припомнившийся, по ассоциации с повестью об их "Дикой охоте на короля Луя", садистский стишок:

– "Бабушка внука из школы, в ступке цианистый калий толкла. Дедушка бабушку опередил – внука гвоздями к воротам прибил!" – ой, что-то не то я сказал, и тени улыбки не вызвал. Как их передернуло-то!

– Это вы сами такое сочиняли? – Анка хлопает распахнутыми глазами, – Про самих себя? Ужо-ос…

– Это им такое подсунули! – дед обрел прежнюю, невозмутимую основательность, – "Идеологические мемы", называется. Калька с английского, изящная словесность, так сказать. Духовная отрава, – цитирует, на распев, – "Папа, рассерженный визгом детей, всех побросал их в глубокий ручей. Крикнул, последних топя из шести – дети должны себя тихо вести!" Это лайми – для себя. Оцените тонкий европейский юмор…

– Вот-вот, мы так шутить не можем, – губы Петра сжаты в ниточку, – Над ними, – показывает в сторону Анки, – Так шутят другие… За что, в ответ, и получают. А вас, там, – неопределенный жест в мою сторону, уже выучили шутить и смеяться, над совсем не смешным делом, над чужой бедой… Потом, приучат других за людей не считать… Понимаете? Аня, расскажи, как ты, после свое акции, из дворца выбиралась, – Анка победно улыбается. И начинает частить по-деревенски, явно рисуясь заскорузлой кондовостью речи.

– Оне, баре, усе такие. Я ведь тогда, после того как Луй с этим, а забыла уже… друг у друга на клинках повисли, не побегла даже… Чиво?! За угол, чепец – на голову, корзину с мусором и веник в руки… И нету меня! Шапка невидимка! Бегают, кричат, токмо, что не спотыкаются. Орут: Где мадмуазель в белом? Кто её видел? Вотана я, туточки иду! Хучь бы кто внимание обратил. Сама до ворот дошла, из ворот вышла. Ваши, – торжествующий жест в сторону Петьки, – оне так не могут. Ни кланяться толком не могут, ни смотреть, как холопу на барей глядеть подобает… С уважением… Непоклонные головушки! Оттого-то вам, во дворцы ихние, только с боем и прорываться… Или, с приглашением, в парадный ход. А мы – не гордые. Как хотим, так себя и представляем. Хотим – барыней, хотим – служкой, – и добивает, – И шо вы скажите за этих горе-террористов? Как сидели оне в засаде, так ничо там и не высидели… Хуч бы яиц каких на рынке купили, да под себя подложили… Спецназ ГРУ, вишь ты… Пфе!

– Наши, – Петька похоже обиделся, – другое могут. Если чо, мы бы и тебя вытащили. Каждому своё!

– Цыц! Разбушевались… – дед разряжает атмосферу, меняя тему, – Кто-нибудь, запросите, что экспресс анализ показал? – ребята послушно стучат тангетами коммуникаторов, Василий Иванович грызет яблоко…

– У тех, что из моей сумки – чума! – Анка выговаривает страшное слово севшим голосом… – Попали!

– У тех, что из ящика с инструментом – анализ не закончен. Послан запрос в центр… Ожидание – час. – это Петька. Но, я смотрел в микроскоп маркировки контейнеров – все одинаковые. Значит, тоже чума.

– Они думали, мы в разных группах и брали крыс, для подсадки, в разное время. – подводит итог дед. – Наши анклавы их не интересуют. Планируется пандемия чумы среди населения Земли-2. Любым способом.

– Продолжаем! Петр батькович, ваше слово… – теперь маковым цветом заливается Петька… мямлит.

– Ну, а чо? Да ерунда… Ходовую вылизал, вооружение вылизал, радио оставил на потом… и завозился. Думал, в дороге наверстаю. А оно вон как вышло. Одно за другим, одно за другим… и всё. На остановках мне антенны на стойке и коммуникатора хватало, а во время движения – обходился… А чо?! Дядя Вася, вы сами карту видели! Голая пустыня, мертвая. Кто там мог попасться? А потом, когда заваруха кончилась, я просто гнал как проклятый. Даже на стоянках радио – вообще не включал. Ха! Хоть бы оно у меня и было исправное. Упал – уснул. Вскочил – помчался… Карта есть, ориентиры засекаются… Знай, топчи железку. Вот и всё. Ну, виноват, не доглядел за эфиром, а кто же знал, что так обернется? Оно мне надо слушать всё подряд? А теперь, эти девки на мне повисли… Без двух – сорок штук! Куда живому человеку столько?

– Лаконично! Анна, что можешь добавить? – барышня, вторую половину рассказа, хихикала в рукав джинсового костюмчика, а последнюю часть его буквально грызла. Что бы сразу не засмеяться, похоже…