18

Они расстались с плоскодонной грузовиком, на котором они ехали, наверху класса, водитель, перевозящий ящики с курами, переходя от Салинаса. Грузовик сильно врезался в клетчатые цыплята, запах все еще цеплялся за них - или, может быть, это была мертвая курица, которую они носили, болтались ногами. Вернувшись на спинку грузовика, они скользнули по ближайшему ящику, вытащили старую коричневую курицу и вырвали ее тощую шею, ее сквоны спрятались от грохота старого двигателя грузовика и свободного тела. Теперь, к тому времени, когда они свалили его по классу, у них уже был обед, очищен и вырван.

Узкая дорога была темной, черт возьми, никаких огней автомобиля не струилось, никаких домов не было в боках, и никому из них не казалось, что над головой над ними выходят лампы, чтобы вытащить их, двигаясь вдоль черной дыры. В их темной одежде они были частью самой ночи, сливаясь с холмом, который круто поднимался справа. В полумиле вниз они пересекли двухполосную полосу и ушли в тени бермы, двигаясь под другой стенкой скремблированных деревьев. Когда они пришли на побитый фургон, сидящий там на берме, они остановились, чтобы посмотреть на него, наблюдая за движением внутри.

Ничто не шелохнулось за темные, частично закрытые окна. Они осторожно подошли, с острым и хищническим интересом. Занавески необычной формы заблокировали их вид через лобовое стекло и через окно водителя. Они пробовали двери, но они были заперты. Прижав руки к спине, они не могли разглядеть гораздо больше, чем длинный темный кусок в темноте, какой-то пучок, но затем они хихикнули и прижали уши к стеклу.

«Гай спит там, храпит. Мертв для мира.”

«Вот, держи курица. Черт, не ложись, ты хочешь гравий в нашем ужине? »Сняв со своего стакана, более высокий мужчина потянулся к нему и вытащил длинную тяжелую проволоку, которую он держал в боковом кармане, тщательно переработанную вешалку для одежды для таких чрезвычайных ситуаций. Вытащив фонарик из кармана пальто, он прикрыл свой свет, подошел к окну водителя, посмотрел вниз, куда направился луч, и приступил к работе.

ГЛУБОКО УБЕДИТЕСЬ В машине, вик Вика перенес его разбросанные волнения из неуклюжего детства, так как его отец перенес их всех из одного небольшого города в другой, одну извиняющуюся работу в другую, одну жалкую гимназию в другую. Его отец иногда отсутствовал вообще, в то время как он занимал короткую позицию в какой-то двухбитовой тюрьме, но в основном он путешествовал, таща за собой девять детей и жену, как банки, привязанные к бездомной собаке. Сны всегда были одинаковыми, из-за жалкого и запутанного прошлого без формы и без надежды. Может быть, это был ужас шагов в гравии за пределами Сузуки или, может быть, слабый царапины вешалки, когда он скользнул сквозь треск в окне, который его возбудил, и он отправил свои мечты в темную кошмарную пропасть, где одна дергалась и стонет и кричит, где можно попытаться снова проснуться,

Он проснулся, чувствуя, как руки сжались вокруг его горла. Это не было частью мечты, холодных рук и грубого холодного воздуха, пробивающегося сквозь открытую дверцу автомобиля, и зрелой вонь немытого тела и немытой одежды, и яркий свет, пылающий в его глазах, чтобы он не мог видеть.

«У тебя есть деньги, передай это». У парня было колено на одеяле, сутуло в его ребра, прислонившись к Вику, близко и угрожая.

«У меня нет денег. Если бы у меня были деньги, я бы спал в этой куче? »

Другая дверь открылась, второй парень сверкнул луч над беспорядочным сломанным игрушкой.« Где твоя женщина и дети? »

«У меня нет женщин и детей. Я заимствовал машину. У него тоже не было оружия. Он спал, ради Христа, мирно размышляя о своем собственном бизнесе, и с небольшими деньгами, которые он оставил, что женщина-контрактор не нашла, заправила глубоко в карман брюк. Ему следовало спрятаться, прежде чем он заснул, но он хотел его надеть на случай, если бы появились полицейские, и он должен был покинуть машину, убежать. Он попытался сесть, попытался оттолкнуть от него хватательные руки парня, и именно тогда он увидел нож. У парня с фонариком в его другой руке был переключатель, нож был открыт и сверкал.

«Возьми машину, если хочешь», - попросил Вик. Он ловил в кармане ключи, знал, что не должен был этого делать, может быть, парень подумал, что у него есть оружие. Нож вспыхнул в луче, он почувствовал, как он впал ему в горло, он прошел так легко, как нарезанное масло. Он ни на минуту не почувствовал ничего, а боль взорвалась. Он услышал, как он кричит, а потом он не мог кричать. Он почувствовал, как кровь бурлила, и он не мог дышать. , ,