18 Дождик осенний, поплачь обо мне (СИ)

- На этой встрече были только люди, очень дружелюбно настроенные к ней, и заинтересованные соблюсти ее интересы. Там была и я, наместник попросил меня присутствовать в моем профессиональном качестве. И вот - совещание собрано ради нее, она равноправный участник разговора. Рядом психолог. Присутствует правозащитник. Казалось бы, безопаснее некуда. И она уходит в глухой отказ, а за дверью валится в обморок. Само по себе говорящее сочетание, нет?

Граф сел в кресло, забыв предложить присесть гостье, протер руками лицо.

- Продолжай, пожалуйста.

- Да, конечно, - кивнула Полина. - К сказанному добавляем следующий список. Раз: то, как ты ее не любишь. Два: ее замечательное к тебе отношение из трех несочетаемых слоев. И не менее замечательное твое отношение к ней, а именно то, что ты ей никак простить не можешь, что она жива. Три: этот двухмесячный провал в ее памяти. Что кроме пыток я должна была предположить?

Услышав в этих словах откровенную рифму с августовским разговором о сплетниках, трепавших имя самой Полины, Дейвин окончательно упал духом.

- Я должен извиниться за вчерашнее. Не хватало только марать тебя дружбой с насильником и мучителем. Прости меня.

В кабинете повисло молчание. Полина понимала, что если она сейчас развернется и выйдет, это будет правильно - с точки зрения лидера Сопротивления, горожанки, да жителя Земли, в конце концов. И она бы охотно это сделала еще весной. Но с весны прошло полгода, и часть предстоящего пути все еще не была пройдена. В этой дороге ей понадобятся если не спутники, то свидетели. Дейвин, с его упорством, честностью и тщательностью, принципиальный до упрямства и последовательный до ригидности, был не тем, кого ей теперь стоило отталкивать. Хотя на нем было написано, что ждет он именно этого. Нет, парень, подумала она, если это и случится, то не теперь.

- Но твое доброе имя вовсе не в моих руках, - нейтральным тоном заметила она.

- Я знаю, - скорбно произнес он. - В том числе за это и не люблю Алису. Увы, по приказу князя она подчинена именно мне...

- Я могу знать подробности? - спросила Полина.

- Ты сама только что все сказала, - Дейвин усмехнулся как-то нервно и криво. - Если она при любом из наших скажет мне "боррай" - мне останется только утереться.

- Что это за слово? - уточнила она.

- Палач, мучитель, тот, кто причиняет боль, принуждает, угрожает, пугает. И я делал все это с ней, Полина. И не знаю, как теперь быть, чтобы она не бросила мне это в лицо. Мои люди привыкли верить мне и считать, что их граф - порядочный человек...

- Ну да, - сочувственно кивнула она, - точная копия коллизии Новосильцева и Чернова.

- Не хочешь ли ты сказать, что я должен перед ней извиниться? - шокированный Дейвин встал из кресла и сделал к ней шаг, затем другой. Она пожала плечами:

- Остальные варианты ты, кажется, назвал.

- Я понял. Благодарю тебя. Я буду думать над этим.

Думал он недолго, всего лишь ночь и утро. Эта дружба была слишком ценна для него, чтобы вот так, по душевной лени и из страха потерять лицо, отказаться от нее. Тем более, что перед тем, как принимать эту дружбу, лицо следовало умыть. И раз так случилось, что кувшин с водой был в руках у Алисы, к ней он и пошел. Точнее, попросил Нодду передать ей вызов, чтобы не оказаться в неловком положении самому и лишний раз не привлекать внимания к девушке.

Когда меня вызвали к да Айгиту, я ждала, что он захочет от меня чего-то в связи с зимней Охотой в городе и с именами ребят, знавших меня до ареста. Оказывается, живые еще остались, и даже согласились с ним общаться. Но после того, как они с ним поговорили, по его приказу мы фотографировались всем отрядом, чтобы он мог показать мои свежие фото и этим успокоить ветеранов боевого крыла. Что разговор будет серьезным, я поняла по тому, что граф встретил меня стоя и, против обыкновения, выслушав мое "по твоему приказанию прибыла...", не сказал "подойди", а сам сделал несколько шагов ко мне и остановился на расстоянии протянутой руки. Но угадать тему я не взялась бы и за литр контрабандного вискаря.

- Я должен просить твоего прощения, Алиса, - сказал он. Чувствуя, как у меня ноги и руки немеют от изумления, я слушала, а он продолжал говорить. - Я был причиной твоих страданий и твоего унижения, я принуждал и неволил тебя, мое поведение было недолжным и по вашим законам, и по правилам чести дворянина, и по наставлениям Пророка. Мне жаль, что это было. На деле ты храбро дралась и заслуживала благородной смерти.

- Аааэээ... - сказала я. - Ааа... А когда?

Дейвин тяжело вздохнул.