18 Дождик осенний, поплачь обо мне (СИ)

Эти слова от нее значили очень многое сразу. Что Полина Бауэр выполнила его весеннее требование полностью: личность Алисы восстановлена. Что с ним сейчас говорит человек, отлично понимающий, кто перед ним, кто он сам и где находится, но сумевший донести ему свою точку зрения. И что он, Димитри, сейчас был крупно неправ, задав вопрос вообще. И что он тем более был неправ, задав этот вопрос так.

Он тоже встал. Пауза затягивалась, но он не мог остановить мысли. О том, что два месяца треша, пережитые Алисой в двадцать третьем году здесь, в Приозерском замке, и решения, принятые тогда князем и Дейвином, определили, почему ни у одного из них теперь никогда не может быть с Алисой близости, даже если бы она сама предложила. Это невозможно. Но она и не предложит ни одному из них. Ей это не нужно. Не с ними точно. О том, что то же самое произошло с Полиной в сентябре, хоть и с другой стороны. Ее он тоже сломал. И она, в отличие от него, понимала, что происходит с ней именно это. Так что они оба, и он и Дейвин, знают, что и с ней после всего, что было, возможна только эта их местная дружба, так похожая на эту их местную водку. То и другое представляет собой один и тот же обжигающий лед, вызывающий к жизни все бесстрашие и всю осознанность одновременно, в равной мере и с обеих сторон. То бесстрашие и ту осознанность, которые ни в коем случае нельзя путать с повседневной уверенностью и рассудочностью. То-то они так следят за тем, чтобы это зелье разливалось всем поровну, если уж оно появляется на столе...

О том, что потанцевать - это максимум физического контакта, возможный в отношениях с ними обеими. Для сааланца, привыкшего к объятиям и прикосновениям, как к воздуху или свету, это было чудовищно жестоким и несправедливым ограничением. И все необходимое для того, чтобы так случилось, он сделал сам.

О том, что если Алису и он и Дейвин теперь будут опекать и беречь, потому что хотя бы эта возможности им осталась, то Полину им остается только ревновать друг к другу так, как саалан ревнуют только друзей, отчаянно и молча. Потому, что уверенности в праве на контакт с ней нет и не будет никогда ни у одного из них. И это всегда будут отношения на расстоянии вытянутой руки. А Алиса сейчас показала ему, что право на контакт с ней он тоже потерял. Только что перейдя грань допустимого в последний раз, отпущенный ему в общении с ней.

- Лейссэ, - сказал он. На сааланик это значит "прости", или "отпусти", или "мне жаль", если речь идет о потере. Это слово люди саалан говорят перед тем, как отойти на шаг или убрать руки.

- Разрешишь идти, пресветлый князь?

- Да, - кивнул он, - да, конечно...

Она действительно прижала кулак к груди, сделала два положенных шага назад, развернулась и вышла. Он все еще стоял и молча смотрел в закрытую ею дверь. Второй раз за месяц ему не хотелось не только смотреть в зеркало, но и прикасаться к своему лицу пальцами.

С утра Димитри проснулся уже с решением. Он очень кстати вспомнил, что давно хотел посмотреть местные техники работы с сознанием в исполнении Полины. Самое время было напроситься ей в подопытные. Для симметрии. С этой новостью он и зашел к Айдишу на утреннюю планерку. Полина, услышав пожелание князя, была счастлива не больше, чем он сам две недели назад от ее подобных идей, но не возражала и отговаривать не пыталась. Айдиш тоже ему ничего не сказал. По окончании планерки он пришел к Хайшен и рассказал ей о решении князя. Хайшен кивнула, как всегда, с улыбкой. Айдиш попросил:

- Останови его, это же опасно.

Хайшен покачала головой:

- Полина не причинит ему вреда и сумеет о нем позаботиться. Но присутствовать будем и я, и ты.

Сама Полина в это время шла к Дейвину спрашивать, можно ли остановить его светлость, когда ему вперлось что-то явно небезопасное. На ее счастье, он был у себя в кабинете, но не утешил ее, сказав, что на его памяти никто не преуспел.

Димитри освободил следующий вечер под эксперимент. Полина пришла откровенно недовольная идеей. Остальные держали лицо чуть лучше, но тоже беспокоились.

Собрались все в той же лаборатории. На столе лежали какие-то книги Полины, цветные карандаши и стопка писчей бумаги, все остальное было убрано. Полина посмотрела на присутствующих совершенно без энтузиазма и обратилась к Димитри.

- Ты понимаешь, что ты намерен раскрыть конфиденциальную информацию о себе всем присутствующим? Из всех, кто здесь есть, я могу поручиться за свое молчание, и могу до какой-то степени надеяться на молчание коллеги - она коротко кивнула Айдишу, - его хоть учили по тем же стандартам, что и меня. А остальные? Ты в них уверен?

Хайшен приподняла бровь. Она ждала чего угодно, но не того, что Полина настолько жестко начнет защищать интересы Димитри в эксперименте.

- Слово уже произнесено. Значит, эта встреча является конфиденцией. Граф да Айгит, согласен ли ты присутствовать на конфиденции сюзерена?

- Если я нужен ему, - ровно ответил Дейвин.

Димитри повернул к нему голову. - Останься, пожалуйста. - А затем повернулся к Полине. - Ну что, начинаем?

Она развела руками: