18 ночей усталого человека. Дневник реальных событий

Из магазина доносится приятный бархатный голос. Расслабляет. Сегодня хорошо. Мне нравится, когда Синатра поет теперь в голове, так и просится спеть про его Нью-Йорк или про то, как он любит тоже, как и я не спать ночью и думать о своей бывшей подружке. Синатра не опасен.

Есть опасные музыканты, от которых хочется совершить негатив. Просится наружу их слова-лозунги. Их много. От панк-рока до въедливой попсы. Если первые хотят, чтобы мир не стоял на коленях, а действовал – например, бросал глупых женщин в пропасть и линчевал жирных бюрократов, то последнее напротив всех любит и просит поселить всех кошек и собак, плюс голодных кенгуру у себя на восьми сотках. И от каждого хочется сойти с ума. Они диктуют. Они входят мозг, пройдя всего один несложный коридор в ухе и найдя ту самую область, которая ждет своего заполнения. А вокруг все кричит – заполни мной, мной. Главное не поддаваться искушению. Крики они будут продолжаться всю жизнь. И если ты однажды ответишь на письмо-приглашение положительно, то тебя ждет увеселительная прогулка, в конечной точке которой ждут саблезубые тигры. Тебе хорошо, пока ты не знаешь о финише. Но тебе говорят об этом сразу после старта. Ты уже бежишь и уже нельзя повернуть, потому что ты не один. Остановка – тоже смерть. Только та смерть, что впереди она где-то там далеко, ее не видно и кажется чей-то злой шуткой. Но внутри тебя что-то подсказывает, что это не шутка и все произойдет, как тебя предупреждал. «Мы не ошибаемся!» – кричит злой рок.

Сегодня я принес продукты. Открыл консервы, закинул макароны и сел за стол, думая над вопросом из кроссворда местной областной газеты. Для какой военной операции нужно ангельское терпение? В голове вертелось спектакль, пьеса. Но военная. Немного не то, но мне казалось, что сегодняшний день напоминал начало битвы. Сегодня было первое сражение. Они мне дали это понять.

Они как-то узнали, что я приехал раньше, но разве я мог им это сказать. Нет, они вспомнили меня в городе. Ходившего по магазинам, бродившего, правда чаще по ночам и вечерам, но меня кто-то один из труппы (этого достаточно) заметил. Он так и сказал. Я вас видел, говорит, в гастрономе. Вы сосиски, говорит, самые дешевые покупали. Во, черт. Я этого не сказал. Я почувствовал, что меня поймали, и решил стоять на своем. Это был не я, вы меня перепутали. Я тут недавно. Тогда второй наблюдательный нашелся и тоже подтвердил, что я шел по улице Герцена и ел банан. Помню этот день. При этом он отметил, что на мне была та же одежда и походка у меня такая специфическая, ни с кем не перепутаешь. Да, бог наградил меня особой походкой. Морской. Я всегда иду вразвалочку, как на теплоходе. Вот меня и приметили. Да и этот заинтересованный взор на каждого. Я же осматривался, конечно. Я же не шел конкретно, как и любой прохожий. Его-то не приметишь. Он идет и идет, взгляд туда, куда он направляется. Я же шел без определенной цели.

Я не стал им объяснять. Остался при своих. Они тоже. Вот еще, буду я объяснять причину, побудившую меня приехать заблаговременно. Мне было нужно. Я всегда это делал заранее, снимал номер, наблюдал за людьми. Пытался понять, как они живут в этом городе. Я не клеил усы, как персонажи шпионских романов, просто не брился до этого целый месяц.

Почему же меня пригласили в этот городок. До этого я был не на самом лучшем счету. Были проблемы. Конфликты в других театрах. Причины – не сдержанность, попытка воспитать взрослого человека и даже окунул женщину шести десятков в бочку с холодной водой. Меня не прощали – ставили крест, помещали в черный список и я оказывался не удел. Три года без конкретной работы. Разгружал вагоны с ящиками, вдыхал гниль и продукты обмена, был бит неоднократно за правду, которая рвалась из меня неустанно. Театры про меня забыли, думая о том, что связываться со мной не стоит, и я был забыт. Скитался по столице по сферам услуг, где платили гроши, а изматывали так, что я, грезивший о творческой самореализации, стал потихоньку забывать о своей мечте и превращаться в обыкновенного рабочего человека, который так похож на всех остальных. И тут…приглашение.

Они же купились на то, что я поставлю спектакль за две с половиной недели. Они купились. Минимум полтора месяца нужно, к этому они привыкли, когда руководитель сего процесса расслабленно не напряженно делает свое дело, успевая выпить самовар кофе, проиграть в бильярде свои штаны и попробовать на вкус молодых актрис. А тут меньше двадцати дней. Экономия!

Про это мне говорила вахта, я же пил кофе, подпитывался их колбасой и даже брал сахар в режиссерской. На меня влиял город. Я был голоден практически всегда. Я бы мог наверное из-за стола не выходить, уплетая одно блюдо за другим. Но блюд было мало и в основном из серьезных – это макароны и рис с соевой тушенкой и колбасой за 99 рублей. В ней было столько специй, что мясо, которое является основой для этого вида продукции напоминало химический порошок, спрессованный в однородную массу.