180 секунд

Поездка в Эндрюс-колледж казалась бесконечной, и не раз Керри клала руки поверх моих пальцев, выстукивавших дробь на руле. Я ничего не могла с собой поделать.

Наш телефонный разговор был неловким, полным извинений, но Керри на моей стороне. Она сердилась на Эсбена, который ни словом не обмолвился о том, что произошло между нами. Поэтому Керри обрадовалась, когда я позвонила. Сообщив Эсбену, что его молчание ей надоело, она поехала в колледж со мной, а не с братом.

В живописном Лэндоне прекрасный вечер. Мы с Керри – на той же самой скамейке, где я сидела прошлой осенью. Как и тогда, я смотрю на озеро, но на сей раз не пытаюсь сбежать от мира и погрузиться в ничто.

Сегодня я пытаюсь жить.

Керри кладет руку мне на спину, чтобы унять дрожь.

– Всё будет хорошо.

Я рассматриваю рябь на воде. За последнюю неделю случилось слишком много событий; но хотя я потеряла Стеффи и временно утратила завоеванные позиции, я не могу лишиться всего. Озеро прекрасно, просто прекрасно…

Спустя некоторое время я говорю:

– Я так люблю его…

– Знаю, – отвечает Керри. – Дыши, Элисон. Ты справишься.

Шесть часов. Я смотрю на нее:

– Сейчас?

Она кивает:

– Да. Он приехал час назад. И точно получит извещение.

Моя рука дрожит, когда я пишу в Твиттере: «Я зря убежала. Если можешь простить меня, давай встретимся в 7. 180 секунд вдвоем, как в тот раз. #этот_поцелуй_часть_2».

Без помощи Керри я бы не справилась. И она уверена, что это сработает.

– Ему обидно, – говорит Керри, – но в основном Эсбен злится на себя. Я это знаю, хотя он мне ничего не сказал. А еще… я видела, каким он приехал домой из Лос-Анджелеса. Элисон, он безнадежно влюблен. У него буквально вся футболка в крови, которая течет из разбитого сердца.

– Потрясающая картина.

Она пожимает плечами:

– Сегодня можно немного преувеличить.

– Я бросила его там, Керри. Бросила Эсбена в Лос-Анджелесе. – Я нервно растираю себе плечи. – Он столько для меня сделал, а я психанула. И бросила его. Это плохо.

– Ты сорвалась. Просто на время утратила ясность мысли. Мы все это понимаем. И Эсбен понимает. А как иначе? Он напуган. Как и ты.

В течение сорока пяти минут я нервно проверяю Твиттер, отчаянно надеясь получить ответ. Хоть что-нибудь в знак того, что Эсбен придет. Но ничего нет. Зато я вижу более шестисот перепостов.

– Пошли, – уверенно говорит Керри. – Джейсон, Дэнни и Кармен всё устроили.

Я киваю, но ей приходится буквально стащить меня со скамейки.

Путь до центра города кажется слишком коротким; булыжные мостовые, железные фонарные столбы и милые магазинчики мысленно возвращают меня в минувший сентябрь. Мы с Керри, держась за руки, идем по улице, которая в этот теплый вечер переполнена людьми.

– Готова? – спрашивает она.

– Нет. – Я заставляю себя улыбнуться. – Да.

– Тогда садись.

Керри направляет меня к очень знакомому столику, за которым стоят два стула. Я медленно подхожу и сажусь, потом смотрю по сторонам. Вокруг собралась настоящая толпа. Она больше, чем в тот первый раз, когда мы с Эсбеном сидели друг против друга. Мое сердце начинает колотиться, но все-таки я улыбаюсь. Видимо, пост в Твиттере привлек некоторое количество моих сторонников. Здесь очень много незнакомых людей, но я чуть-чуть расслабляюсь, когда вижу Джейсона и Дэнни, которые корчат дурацкие рожи и одобрительно машут руками. Они оба держат телефоны наготове, и у меня в животе всё стягивается в узел. Краем глаза я вижу, как мне машет Кармен. Она дружески улыбается.

Я вновь окидываю взглядом всех этих людей, которые стали частью моей жизни и которым я так благодарна.

По крайней мере, сейчас я не одна. Пускай мне дико страшно, но я не одна.

Над дверью магазина висят часы. Сейчас без двух минут семь.

Я смотрю на Керри, и она жестом велит мне проявить терпение.

Я усаживаюсь поудобнее, провожу рукой по волосам, делаю глубокий вдох.

Паниковать рано.

Но время идет, и я постоянно взглядываю на часы. Вот уже десять минут восьмого.

Блин. Я опускаю голову, не в силах смотреть на Керри и остальных.

Люди хлопают в ладоши и выкликают мое имя. Кто-то кричит:

– Всё хорошо, Элисон! Ты правильно сделала! Он придет!

Услышав новый всплеск одобрительных аплодисментов, я поднимаю голову и пытаюсь улыбнуться зрителям, хотя глаза у меня полны слез.

В восемнадцать минут восьмого мое сердце начинает опускаться в пятки.

Он не придет. Эсбен не простил меня.

Я думаю: как будет ужасно никогда больше не обнимать его, не целовать, не смеяться, не жить. Как ужасно, если я больше не смогу дарить ему свою любовь…

Что, если Эсбен уже никогда не притронется ко мне и я не почувствую слабость, как всегда бывало от его прикосновения?

Что, если его янтарные глаза больше никогда не будут весело искриться при виде меня?

Что, если я никогда не проведу пальцами по изгибу его поясницы? Эсбена это всегда сводило с ума. Он хватал воздух ртом, когда я постепенно забиралась рукой ему под ремень и поглаживала живот. Я хочу проделывать это снова и снова…