1812. Фатальный марш на Москву

На протяжении следующих трех часов земляные укрепления подвергались атакам, захватывались и отбивались снова не менее семи раз в процессе того, как с обеих сторон в горнило схватки вкачивались все новые и новые подкрепления.[110]. В семь часов утра Кутузов послал из резервов на поддержку Багратиону три гвардейских и три кирасирских полка, восемь гренадерских батальонов и тридцать шесть пушек. Часом позднее он отправил туда следующие сто орудий, а вскоре – бригаду пехоты. В девять часов туда же двинулся генерал Милорадович с 4-м пехотным и 2-м кавалерийским корпусами. Так вместо 18 000 чел., изначально призванных держать оборону на данном участке, командование задействовало на нем уже 30 000 чел., пользовавшихся поддержкой трех сотен орудий. На французской стороне им противостояли две пехотные дивизии корпуса Даву вместе с корпусами Нея и Жюно и частью резервной кавалерии Мюрата – всего около 40 000 чел. и свыше двухсот пушек. Бой шел настолько интенсивный, что пехотинцы не успевали перезаряжать ружья, которые, правда, все равно засорились от частой стрельбы, и главным оружием сделался штык. Но воздух наполняли картечные пули, тучами летавшие в обоих направлениях. «Такого побоища я прежде не видывал», – признавался Рапп{440}.

Всякий раз, когда французов выбивали с флешей, они перегруппировывались и принимались за дело снова. Их выносливость и дисциплина были столь великолепны, что Багратион невольно аплодировал, выкрикивая «Браво!», когда колонны двигались в направлении его позиций в четвертый или пятый раз. Маршал Ней, жаловавшийся из-за вынужденной необходимости «брать быка за рога», находился на переднем крае, хорошо видимый на своем белом коне. И Даву, который был ранен и унесен с поля в ходе первого приступа, вновь сидел в седле, подбадривая воинов. Мюрат появлялся повсюду, притягивая глаза и пули к своему театральному костюму. Атаки и контратаки сменяли друг друга, точно приливы и отливы, и после каждого из них на поле оставались лежать тысячи тел. Такое упорное состязание за обладание линией земляных укреплений и творившаяся вокруг них бойня являлись совершенно новыми элементами в европейском военном деле, ибо прежде армии, оставшиеся в численном меньшинстве или переигранные на маневре, обычно отступали, а не дрались до последней капли крови.

Примерно в десять часов французы снова захватили все три флеши, но Багратион сплотил солдат на одно последнее усилие и вновь повел их в бой. Контратака увенчалась успехом, но в момент триумфа Багратион был ранен в ногу. Он попытался продолжить руководить действиями солдат так, будто ничего не случилось, однако лишился сил из-за раздробленных костей и через секунду-другую сполз с коня. Генерал хотел оставаться на поле, но его вынесли оттуда, невзирая ни на какие протесты. Адъютант Барклая Левенштерн заметил его и приблизился к раненому. «Передайте генералу, что судьба армии и спасение ее в его руках, – произнес Багратион, пускай с опозданием, пускай вынужденно, отдавая все же дань уважения компетентности Барклая. – Пока все идет, как должно, но пусть же он присмотрит за моей армией, и да поможет нам Бог»{441}.

Среди русских солдат быстро распространилась весть о гибели любимого командира. Хотя Коновницын попытался удержать их, они не выстояли перед следующим приступом французов, и те на сей раз очистили от противника флеши и отбросили его через овраг с протекавшим по его дну Семеновским ручьем до развалин села Семеновское, домишки которого рушились под снарядами французской артиллерии «точно в театральной постановке».[111]. «Нет слов для описания горького отчаяния, с коим наши солдаты бросались в драку, – рассказывал капитан Любенков. – То был бой между свирепыми тиграми, а не людьми, и поскольку обе стороны исполнились решимости умереть на месте или победить, они не переставали сражаться, когда ломались ружья, но продолжали биться прикладами, саблями в ужасной рукопашной схватке, и убийство продлилось еще с полчаса»{442}.

Семеновское перешло в руки французов[112]. Ней и Мюрат, заглядывавшие в тыл всей русской армии через пробитую ими брешь, уже предвкушали победу, но не могли устремиться вперед и сорвать заслуженный плод успеха с находившимися в их распоряжении сильно потрепанными частями. Они отправляли Наполеону срочные запросы о присылке подкреплений{443}.