1812. Фатальный марш на Москву

К тому времени Чичагов уразумел, что его провели. Большинство частей еще сосредотачивались в Борисове и в точках далее на юг от него, однако он приказал Чаплицу атаковать переправившиеся через Березину французские войска, обещая прислать подкрепления. Между тем солдаты, как раз перед тем прошагавшие около пятидесяти километров на юг форсированным маршем и получившие приказ следовать обратно, продвигались медленно. Многие чуть ли не открыто роптали, возникла угроза бунта. «Один из полков, коему я приказал идти и подкрепить Чаплица, заколебался, а потом и вовсе отказался двигаться, – писал Чичагов. – Увещевания мои не произвели никакого воздействия, и мне пришлось прибегнуть к угрозе открыть по ним огонь. Я велел отцепить от передков пушки и навести на них сзади». Как бы там ни было некоторые из частей Чичагова прибыли на усиление Чаплицу в ту ночь, а другие находились на подходе{847}.

Еще до наступления рассвета 28 ноября, когда Удино в спешке приканчивал согревающий тело soupe а l’oignon[199], приготовленный его штабными в котелке на костре, на западном берегу Березины зазвучали первые выстрелы: усиленные войска Чаплица наступали в северном направлении под прикрытием массированного артиллерийского огня. Удино организовал оборону и повел солдат в бой под губительным обстрелом русских орудий, однако был ранен осколком гранаты, получив, таким образом, двадцать второе ранение за свою карьеру. Наполеон, находившийся тут же и видевший ход боя, назначил командовать Нея с приказом любой ценой сдержать русских и прикрыть отступление остатков Grande Armée, отбившихся от своих солдат и, наконец, частей Виктора.

Задача была трудна, если не сказать невыполнима. Чаплиц и Чичагов располагали более чем 30 000 чел. свежих войск, не понесших прежде никаких серьезных боевых потерь, а у Нея наличествовало лишь от 12 000 до 14 000 измотанных и наполовину замерзших солдат: все что осталось от 2-го корпуса Удино, дивизии Домбровского и немногих уцелевших формирований 5-го корпуса Понятовского и Висленского легиона, плюс горстка других (собственный 3-й корпус маршала почти полностью прекратил существование, один полк насчитывал сорок два человека, другой – всего одиннадцать, а 25-я дивизия, изначально состоявшая из 12 батальонов вюртембергской пехоты, – 150 чел.). Три четверти из них даже не являлись французами. Почти половина приходилась на поляков, вдобавок четыре полка швейцарцев, 3-й пехотный полк Португальского легиона под командой майора ди Каштру, несколько сотен бойцов 3-го сводного хорватского полка и крошечный отряд голландских гренадеров Императорской гвардии. И вот эта пестрая компания встала на пути врага величественной стеной{848}.

Русские под командованием генерала Чаплица, поляка на российской службе, в большой силе продвигались по лесистой местности, но Ней послал против них поляков Домбровского, которые отбросили врага к исходным позициям. Затем к полю боя прибыли две наскоро переброшенные Чичаговым дивизии – соединения Воинова и Щербатова[200]. Они развернули массированное наступление при поддержке артиллерии, от снарядов которой в ряды поляков летели убийственные осколки сосен и елей. Домбровский получил ранение и передал командование генералу Зайончеку, которого и самого скоро унесли с поля с раздробленной ногой. Руководство боем взял на себя генерал Княжевич, но и он быстро вышел из строя. Когда поляки после рукопашной откатились и рассыпались среди деревьев, Ней усилил фронт, чем придется.

Несмотря на количественную слабость, части проявляли невероятное присутствие духа. 123-й (голландский) линейный пехотный полк, сократившийся до восьмидесяти солдат и пяти офицеров, пошел в бой с радостными возгласами. В какой-то момент пушечное ядро перебило ствол огромного дерева, которое, рухнув, погребло под собой дюжину солдат французского 5-го полка тиральеров Молодой гвардии, однако те все вылезли из-под него, хохоча, точно дети, среди рвущихся снарядов. Вскоре затем снаряд убил коня их полковника, он очутился на земле[201]. Солдаты бросились к нему на помощь, но тот уже вскочил на ноги с возгласом: «Я на месте, так пусть же каждый займет свое!»{849}

Чтобы ослабить неприятельский натиск, Ней бросил в бой генерала Думера с его кирасирами и три польских уланских полка[202]. Они атаковали русских, посеяли среди них панику и отбросили назад. Чаплиц был ранен, а генерал Щербатов попал в плен вместе с двумя тысячами других солдат и офицеров при двух знаменах[203]. Контратака русских гусар и драгун позволила выровнять положение, но швейцарские полки, сменившие французов на переднем крае, поддерживаемые голландцами, хорватами и португальцами, не сдали позиций.