1812 год в жизни А. С. Пушкина

Кстати. Не отличаясь военными способностями, В. В. Левашов сделал блестящую карьеру: генерал-адъютант (1817), граф, генерал от кавалерии, председатель Государственного совета и Комитета министров (1847–1848). В день восстания на Сенатской площади Левашов неотлучно находился при царе, за что был произведён в генерал-лейтенанты.

В последующие дни в залах Эрмитажа он вёл предварительные допросы декабристов, на которых побывали друзья Пушкина: В. А. Раевский, К. Ф. Рылеев, А. А. Бестужев, И. И. Пущин, А. И. Якубович и другие. Воспоминания о встрече с Левашовым оставил первый из них: «Фельдъегерь взял меня с собою и привёл ко входу в Эрмитаж. Я вошёл в переднюю, через несколько минут меня позвали. Я вошёл в большую картинную залу. Генерал Левашов подозвал меня к небольшому столику и указал мне садиться. Первый вопрос его был, родственник ли я генералу Раевскому.

— Очень далеко, и генерал едва ли знает. Второй — принадлежал ли я к тайному обществу.

— До 1821 года принадлежал, но в 1822 году был арестован и содержался в крепости Тираспольской и с тех пор ничего не мог знать.

Генерал Левашов стал спрашивать о военных школах и генерале Орлове. Я заметил, что он затрудняется писать мои ответы, и попросил позволения писать мне самому. Он отвечал: „Очень хорошо“. И повернул ко мне бумагу.

Ясно и вразумительно я сказал всё, что нужно было. Он взял бумагу. „Подождите“, — сказал мне и ушёл к государю» (93, 328–329).

Допрашивал Левашов арестованных и в Петропавловской крепости, был членом суда над ними. Петербургская молва называла его в числе лиц, умолявших царя не смягчать участи осуждённых.

В 1830-х годах Левашов побывал губернатором ряда южных территорий России. С докладами о их состоянии приезжал в Петербург, бывал на приёмах в Зимнем дворце, где, возможно, его видел Пушкин.

* * *

Лейб-гвардии Гусарский полк прибыл в Царское Село в ноябре 1815 года; с этого времени началось постепенное знакомство Пушкина с его офицерским составом. До выпуска из лицея в круг приятелей Александра вошли: П. П. Каверин, П. А. Нащокин, Я. В. Сабуров, П. Д. Соломирский, А. Н. Зубов, П. Я. Чаадаев и другие. Некоторые из них стали друзьями поэта. Уже в марте следующего года молодой стихотворец в философической оде пропел осанну гусарским усам. Офицеры весело проводили свободное время: вино, песни, рассказы о недавних походах. Их жизнь была насыщена воспоминаниями об отгремевших сражениях, о прославленных военачальниках, увиденных городах и странах. Пушкин не чуждался застолий, но сближался всё же с людьми, обладавшими незаурядным интеллектом и интересовавшихся литературой.

«В нём пунша и войны кипит всегдашний жар». Пётр Павлович Каверин (1794–1855) учился в Московском университете вместе с братьями Николаем и Сергеем Тургеневыми, слушал лекции в Гёттингенском университете. В январе 1813 года вступил в Смоленское ополчение и прошёл с русской армией до Парижа, являя собой образец удивительной храбрости и безрассудства. Во время пребывания в Гамбурге за проказы был лишён полагавшейся ему награды. Барон М. А. Корф говорил о нём: «Это был самый лихой повеса в полку».

Бретёр, поклонник Венеры и Вакха, Пётр Павлович любил удивлять окружающих. Так, однажды в парижском ресторане он обратил внимание на четвёрку молодых людей, которые, сев за стол, потребовали бутылку шампанского и четыре стакана. В противовес им Каверин заказал четыре бутылки шампанского и попросил один стакан. За обед он опорожнил все четыре бутылки, а за десертом выпил кофе с приличным количеством ликёра. После чего твёрдой походкой вышел из ресторана, сопровождаемый аплодисментами публики.

В августе 1816 года Каверин в чине поручика лейб-гвардии Гусарского полка оказался в Царском Селе, где познакомился с Пушкиным. По вечерам, после классных часов, когда лицеисты бывали в доме директора Энгельгардта и в других семейных домах, Александр уходил к друзьям-гусарам, среди которых особо выделял Петра Павловича:

В нём пунша и войны кипит всегдашний жар,
На Марсовых полях он грозный был воитель,
Друзьям он верный друг, красавицам мучитель,
И всюду он гусар.

После окончания лицея поэт ещё больше сблизился с лихим офицером, завсегдатаем петербургских кафе и ресторанов. О последних Пушкин упомянул в первой главе своего знаменитого романа в стихах:

Уж темно: в санки он садится.
«Пади, пади!» — раздался крик;
Морозной пылью серебрится
Его бобровый воротник.
К Talon помчался: он уверен,
Что там уж ждёт его Каверин.
Вошёл — и пробка в потолок,
Вина кометы[7]

брызнул ток…