1812. Год Зверя

Я молчал, ожидая, что Федор Васильевич выскажет собственные предположения.

— Знаю, что говорят в Петербурге, — продолжил он. — Дескать, граф Ростопчин ненавидит Федора Петровича за то, что тот масон. Да, он масон и, между прочим, не простой масон, а мастер ложи «Святого Моисея», член ложи «К мертвой голове», один из членов директории восьмой провинции! И такого человека держат на посту почт- директора!

Я вздохнул, развел руками и произнес:

— Но ведь и князь Кутузов — масон…

— Однако я настаивал на том, что именно он должен встать во главе русской армии! — подхватил граф Ростопчин.

— А Ключарев…

— А вот теперь послушай, — перебил меня граф. — Ты знаешь, что делают французы, когда занимают города? — Не дожидаясь ответа, он продолжил: — В покоренный город входит авангард Иоахима Мюрата. И первое, что делает кавалерия Мюрата… — граф Ростопчин выдержал театральную паузу. — …она захватывает почту. Почту! А затем французская разведка — сплошь поляки, знающие французский и русский — изучает письма!

Я шумно выдохнул. Федор Васильевич, довольный произведенным эффектом, немного помолчав, сказал:

— А теперь я тебя еще раз спрашиваю: чего так испугался почт-директор? А? Может, у них там в порядке вещей — переписывать корреспонденцию. А мы удивляемся, отчего так долго письма идут. А они держат, пока с нужных писем копии не снимут. И вдруг нашелся студент-недоучка — еще и гамбургскую газетенку по ошибке переписал. Ну, получил по шапке от своего начальства за то, что время впустую потратил, а ему потраченного труда жалко стало, вот он и пошел по кофейням хвастаться.

И тут меня осенило. А что, если слова о «жене Цезаря» и впрямь нарочно сказаны были, чтобы бросить тень на самого московского генерал-губернатора и отвлечь внимание и силы от противника, к которому он подступил слишком близко!

Но, с другой стороны, агенты Роберта Вилсона даже отъехать далеко не смогли — их убили. А тех, кто добрался до Санкт-Петербурга, убийцы достали и там. Вряд ли для того, чтобы распространить слухи о супруге Ростопчина.

— Федор Васильевич, но вы же произвели обыск в почтамте, — сказал я.

— Нет, к сожалению, нет. Из Санкт-Петербурга разрешения так и не поступило, — с досадой ответил он.

— А мне государь император ничего не сказал о границах моих полномочий, и я бы завтра же утром нагрянул в московский почтамт.

Граф Ростопчин взглянул на меня с одобрением.

— Но одному справиться будет нелегко, — промолвил я.

— Я дам тебе помощников. Завтра утром приходи ко мне на Лубянку.

— Во сколько вы начинаете?

— В восемь?! — Я вытащил луковицу часов: был второй час ночи. — Но когда же вы спите?

— По пути отсюда и отосплюсь, — улыбнулся граф Ростопчин.

Глава 9

К восьми утра я прибыл на Лубянку. Генерал-губернатор уже проводил совещание с полицейскими чинами.

— Познакомьтесь с графом Воленским, — сказал Федор Васильевич и представил мне присутствующих. — Первый полицеймейстер генерал Воейков, полицейские чиновники Волков и Вороненко Петр Иванович…

— Похоже, в московскую полицию на службу брали из списков только на букву «В», — сказал я вполголоса генерал- губернатору.

Федор Васильевич взглянул на четвертого господина, улыбнулся мне и ответил:

— Не только. Вот познакомься — второй полицеймейстер полковник Дурасов Егор Александрович, третий полицеймейстер полковник Брокер Адам Фомич и полицеймейстер генерал-майор Ивашкин Петр Алексеевич.

— Честь имею, — кивнул я.

Дурасову на вид было лет тридцать, это его упоминал накануне граф Ростопчин, когда рассказывал, как полицеймейстера не пустили на почтамт. Федор Васильевич обратил мое внимание на другого господина.

— Адам Фомич раньше работал на почтамте. Его помощь при обыске будет незаменима. Если они там снимают копии и готовят их для передачи французам, Адам Фомич быстро это обнаружит.

— Превосходно! — Я ответил ему благодарным взглядом.

— И еще, — продолжил граф Ростопчин, — я подписал приказ об аресте Федора Петровича Ключарева^[34].

От удивления я вскинул брови.

— Я подумал, что генерал-губернатору не пристало прятаться за твою спину, — вполголоса пояснил мне Федор Васильевич и добавил: — Этим займутся Петр Алексеевич и Волков. Арестуете Ключарева и отправите со всей семьей в Воронеж.

Три экипажа проехали до Мясницких ворот. Каменное ограждение почтамта напоминало крепостную фортификацию. Кажется, светлейший князь Александр Данилович Меншиков начинал строительство здесь одновременно с Кронштадской крепостью и не мог отделаться от мысли, что придется обороняться от шведов.

Ворота выходили на Чистые пруды. Все три экипажа беспрепятственно въехали во двор. Внутри обнаружилась дюжина почтовых кибиток. Одни разгружались, к другим, наоборот, рабочие вереницей подносили свертки, а почтари принимали и укладывали их.

Полковник Брокер повел нас к центральному зданию. Вход преградил какой-то чиновник с пышными бакенбардами и крайне надменной физиономией. Нисколько не смутившись присутствием полицеймейстеров, он поучительным тоном объявил: