1812. Они воевали с Наполеоном

Французы были сравнительно умеренны и временами являли смешные примеры соединения вежливости и своевольства.

Забравшись, например, по рассказу очевидца, в один дом, где лежала женщина в родах, они вошли в комнату на цыпочках, закрывая руками свет, и, перерыв все в комодах и ящиках, не взяли ничего принадлежащего больной, но начисто ограбили мужа ее и весь дом.

Наполеон же, решившись, наконец, покинуть Кремль, вышел из него тем же самым путем, которым вошел: от Каменного моста он пошел по Арбату, заблудился там и, едва не сгорев, выбрался к селу Хорошеву; переправившись через Москву-реку по плавучему мосту, мимо Ваганьковского кладбища, он дошел к вечеру до Петровского дворца.

Зарево Замоскворечья

На Красной площади, кроме рядов, горела гауптвахта и разные мелкие постройки, а Замоскворечье представляло настоящее огненное море. Зрелище было поразительное, говорит очевидец, в продолжение 4 суток по ночам было так же светло, как днем. Огненные стены улиц завершались огненным же куполом… Сгорело 14 000 домов.

Маршал Даву в Чудовом монастыре

Даву имел главную квартиру в Новодевичьем монастыре, но, приезжая в Кремль, останавливался в Чудовом монастыре, где на месте выброшенного престола была поставлена походная кровать его. Двое часовых из солдат 1-го корпуса стояли по обеим сторонам царских врат.

В петровском дворце (в ожидании мира)

Наполеон, всегда отличавшийся необычайной быстротой мысли и действия, сейчас потерял бодрость духа и способность ясно определять ход событий. Он, который в 1805 году был способен вдруг отказаться от Болонского предприятия, начавшегося со многих бед и издержек, чтобы с невероятной быстротой возглавить всю свою действующую армию против Австрии; он, который последний год без ошибок и просчетов определял все движения своей армии, равно как и Берлина; который не только устанавливал заранее дату своего входа в столицу Пруссии, но даже назначал губернатора, – теперь находил себя, после сожжения Москвы, уничтожившего все его надежды и планы, в плачевном состоянии нерешительности.

Одно время он почти подписал приказ, предписывающий армии держаться в готовности к маршу на Санкт-Петербург, но вскоре отклонил этот план. Он хотел атаковать Кутузова, захватить Тулу и Калугу – арсенал и кладовую России, – и таким образом проложить новый путь к зимним квартирам в Литве, но опять изменил решение. В конце концов, он задумал атаковать Витгенштейна, но не смог решиться на это действие, так как оно могло быть расценено как отступление.

Мысль завладеть Петербургом и вынудить императора Александра начать переговоры очень льстила Наполеону. Но предприятие могло быть осуществлено перед зимой: он перебирал идею за идеей, приводящие к миру.

Александр сейчас уже получил или через несколько дней получит его любезное и дружеское письмо, отправленное из Москвы. Конечно, он полагал, что император не сможет не воспользоваться этим удобным случаем для переговоров с ним, и таким образом, полный мучительного сомнения, ждал ответа от русского императора.

Возвращение из Петровского дворца

С 5/17 сентября пошел сильный дождь, который несколько утишил пожары, но не прекратил их, и когда Наполеон возвращался из Петровского дворца в Кремль, «к трону Московских царей», город не только дымился еще, но местами и пылал.

Бивуаки французских войск, окружавшие Петровский дворец, доходили до Тверских ворот. По словам очевидцев, генералы стояли в зданиях фабрик, лошади – в аллеях. Повсюду горели большие костры, в которых огонь поддерживался рамами, дверями, мебелью и образами. Вокруг огней, на мокрой соломе, прикрытой дощатыми навесами, толпились солдаты, а офицеры, покрытые грязью и закоптелые от дыма, сидели в креслах или лежали на крытых богатыми материями диванах. Они кутали ноги в меха и восточные шали, а ели на серебряных блюдах – черную похлебку из конины, с золой и пеплом.

В городе кое-где виднелись уцелевшие остатки зданий и всюду едкая гарь, выходившая из груд обгорелых курившихся развалин, наполняла воздух. По большей части улиц трудно было пробираться из-за обгорелых обломков домов и выброшенных из них мебели и утвари.

Император встречал толпы солдат, обремененных добычею или гнавших перед собою русских, как вьючных животных, падавших под тяжелыми ношами.

Солдаты различных корпусов дрались между собою из-за добычи и не повиновались начальникам. Большая часть солдат была пьяна…