1812. Русская пехота в бою

Генерал-майор И.Ф. Паскевич уточнял: «Мост при Салтановке был завален и прорублены ружейные бойницы в стенах корчмы, лежащей на левом берегу оврага, прикрывавшего всю линию французов, мост при мельнице Фатовой был сломан и в соседних домах также поделаны бойницы» [124, с. 84].

6-й и 41-й егерские полки попытались с ходу перейти через ручей, но, встреченные ураганным артиллерийским огнем, остановились и завязали перестрелку с французской пехотой. Командир корпуса в своем рапорте упоминал о действиях егерей: «Храбрый господин полковник Глебов с 6-м и 41-м егерскими полками удерживал места противу неприятеля, который, под прикрытием своих батарей и благодаря крутизне нашего берега, переходил через болота в большом числе и силился согнать нас с нашего берега, но намерение его всегда обращалось егерями ему во вред» [129, с. 181].

Раевский, оставив перед Салтановкой подошедшую 12-ю пехотную дивизию, послал Паскевича с 8 батальонами 26-й дивизии к Фатову; два батальона дивизии, несущие ранцы передовых подразделений, присоединились к отряду только к вечеру.

Паскевич очень подробно описал свои дальнейшие действия: «Я… повел все мои войска влево, в обход. На всем этом пространстве тянутся леса. Я должен был идти по тропинке, пробираясь между деревьев по три человека в ряд.

В половине леса я встретил наших расстроенных стрелков, отступивших от стрелков французских. Неприятель по этой же самой дороге обходил наш левый фланг. Стрелки моих первых батальонов остановили и опрокинули неприятельских. Я приказал гнать их до опушки леса и сам следовал с остальными войсками. Голову моей колонны составляли батальоны Орловский и один Нижегородский, за ними 12 орудий, потом Полтавский полк, еще 6 орудий и Ладожский полк с другим Нижегородским батальоном, 2 орудия и, наконец, кавалерия. Выходя из леса, я нашел стрелков, исполнивших мое приказание и у опушки перестреливавшихся с неприятелем, залегшим за малым возвышением перед дер. Фатовой. Позади их увидел я сверкание штыков двух французских колонн. Расстояние между ними было не более 60 сажень. Густой лес не позволял мне свернуть войска в колонну. Я принужден был, принимая вправо по отделениям, по мере выхода из лесу строить их фрунтом у опушки. Перестрелка продолжалась. Чтобы построить взводы, я должен был выехать вперед за 30 сажень от неприятеля…

Лишь только два батальона были вытянуты в линию, я приказал полковнику Ладыженскому ударить с криком «ура» на неприятеля, гнать его до речки, опрокинуть на мосту и, заняв на той стороне первые дома, ждать моего приказания. Неприятель действительно был тотчас опрокинут и бежал более полутораста сажень до мосту. Видя, что батальоны переходят мост, я выдвинул 12 орудий на высоту и приказал Полтавскому полку под прикрытием этой батареи идти также на ту сторону» [124, с. 84, 85].

Орловский и Нижегородский батальоны, заняв Фатово, двинулись дальше, но неожиданно подверглись атаке лежавших во ржи французских батальонов. В последовавшей за этим суматошной схватке едва не было потеряно полковое знамя Орловского полка; русские в расстройстве отступили, а неприятель, перейдя ручей, внезапно оказался почти в тылу 26-й дивизии. Паскевич, остановив заколебавшийся было Полтавский полк, подтянул артиллерию и отбросил противника. Видя явное превосходство французов, он перешел к обороне и построил дивизию в устойчивый боевой порядок: два батальона развернулись в линию в центре, а остальные в батальонных колоннах прикрывали фланги и составляли резерв. В конце боя Раевский прислал на помощь Паскевичу батальон 41-го егерского полка.

Раевский только на слух мог оценить ход боя за Фатово. В своем рапорте Багратиону 20 июля он писал: «Я же, услыша… что огонь наш продвигается вперед, и, считая сию минуту решительной, став с Генерал-Адъютантом Васильчиковым и всеми, мне принадлежащими, штаб и обер-офицерами в первых рядах колонны, составленной из Смоленского пехотного полка, пошел к плотине; сей полк, отвечая всегдашней его славе, шел без выстрела с примкнутыми штыками, несмотря на сильный неприятельский огонь, с неимоверной храбростью, но, подходя к плотине, нашел… сильную колонну неприятельскую; — тогда уже оставалось мне обратить мое стремление на оную; — цепь стрелков Егерских, видя меня идущего впереди, единым же движением бросилась совокупно с моей колонной на неприятельскую, которая вся тотчас была уничтожена, при сей атаке Полковой Командир Полковник Рылеев, отличивший себя необыкновенной храбростью, получил в ногу жестокую рану, а Майор Шепелев убит, находившийся при мне Штаб-Ротмистр Маслов тяжело ранен и упал замертво, как и многие меня окружавшие… Я сам свидетель, как многие Штаб, Обер и унтер-офицеры, получа по две раны, перевязав оные, возвращались в сражение, как на пир…» [102, с. 719-721].

Маршал Франции Никола Луи Даву.