1812. Великий год России

Авторы обобщающих трудов о 1812 г. обычно сводят участие народных масс в войне к партизанскому движению и ополчениям, тогда как «это были главные, но далеко не единственные формы борьбы народов России с наполеоновским нашествием»[951]. Еще ждет специального исследования труд крестьян и работных людей в тылу, особенно на военных заводах, — труд принудительный, почти каторжный, но в 1812 г. тем не менее патриотически одушевленный, что позволило форсировать темпы военного производства. Тульский оружейный завод, обычно производивший 8 тыс. ружей в месяц, давал в августе и сентябре 1812 г. по 10–12 тыс., а Киевский арсенал дал в 1812 г. продукции в 2 раза больше, чем в 1811 г.[952]. В труде на благо отечества блеснули природной смекалкой и сноровкой русские мастеровые. Один из них — Зотин с Нижне-Исетского завода на Урале — летом 1812 г. изобрел железную пушку которая разбиралась по частям так, что бомбардиры могли переносить ее на руках, «не требуя лошадей»[953]. Но царские власти не дали ходу этому (как, вероятно, и многим другим) народному изобретению.

Крестьяне, мастеровые, дворовые не только вооружали армию, но и кормили ее, одевали, обували, перевезли для нее на своих подводах миллионы пудов военных грузов. Только в Орловской губ. крестьяне отрядили для армейских перевозок 55 тыс. подвод[954]. В то же время трудовой люд России от самой границы, как мы видели, противодействовал снабжению врага, сжигая населенные пункты, уничтожая (если не успевал вывезти) хлеб и фураж, угоняя скот, расправляясь при случае с вражескими квартирьерами и фуражирами.

Важным, но поныне малоисследованным компонентом народной войны 1812 г. были разнообразные формы самозащиты населения оккупированных и прифронтовых губерний — кордоны, дружины, «охранные войска» в несколько десятков или сот человек, которые ограждали свои села, волости и уезды от мелких отрядов врага (2. С. 484–485, 491–492). Много вреда причинили французам разведчики и проводники из крестьян. В 1812 г. русские крестьяне не один раз повторили подвиг Ивана Сусанина 200-летней давности: не только по принуждению, но и добровольно становились проводниками и, обрекая себя на верную смерть, вели отряды или обозы чужеземцев в непроходимые леса и топи либо в засаду к партизанам[955]. Проводник же из крестьян д. Новоселки Смоленской губ. Семен Силаев, которого 3 тыс. французов заставляли вести их на г. Белый, спас город, упершись на том, что дорога к нему непроходима, а сам Белый обороняют русские войска. Он твердил это даже под дулами ружей врагов, готовых расстрелять его (хотя знал, что к городу легко пройти и русских войск там нет). В конце концов французы поверили ему и ушли в другую сторону[956].

До сих пор не подсчитана, к сожалению, доля народного вклада в общей массе денежных пожертвований 1812 г. «на алтарь отечества». Бесспорно одно: гроши миллионов крестьян складывались в суммы, не уступавшие миллионнорублевым (совокупно) вкладам дворянства, купечества и духовенства. В целом же население страны пожертвовало 100 млн руб., т. е. сумму, равную всем военным расходам империи на 1812 г. по государственному бюджету[957]. К.А. Военский подсчитал, что больше всех дала Смоленская губ., первой из коренных русских земель принявшая на себя удар Наполеона, — 9,8 млн руб., за ней следовали Тульская — 4,5 млн, Московская — 4,3 млн, Петербургская — 4 млн руб.[958] Губернии Украины дали больше 9 млн руб.[959]. В сборе пожертвований участвовали все народы России, вплоть до жителей отдаленных земель — якутов, бурятов, эвенков[960]. «В пожертвованиях приняли участие даже «индейцы», персияне и хивинцы, поселившиеся навсегда в Астрахани»; они внесли 24 840 руб.[961].