1812. Все было не так!

Перед самой войной, в марте 1812 года, император Александр объявил «французскому шпиону» о прекращении его служебных полномочий, и тот был отправлен в ссылку, не успев сделать и малой доли того, что намечалось. Заметим, что устранен был не просто сановник очень высокого ранга; «убрали» человека, про которого граф А.А. Аракчеев, человек обидчивый и не страдавший особо низкой самооценкой, говорил: «Будь у меня хоть треть ума Сперанского, я был бы великим человеком!»

А тем временем по смете 1812 года расходы на армию и флот были увеличены еще на 43 млн рублей по сравнению с бюджетом предыдущего года.

Советский историк П.А. Жилин уточняет:

«Из общей суммы бюджета 1810 года 279 млн рублей на военные цели было израсходовано 147,6 млн. В 1811 году из общей суммы бюджета 337,5 млн рублей на военные расходы пошло 137 млн. Общие расходы на войну 1812 года, по самым скромным подсчетам, составили 155 млн рублей».

Очень быстро шел и количественный рост русской армии. По данным генерала М.И. Богдановича, на конец 1810 года она насчитывала 400 000–420 000 человек с 1552 орудиями. А вот к июню 1812 года численность регулярных войск была доведена до 480 000 человек с 1600 орудиями. Такого в России не наблюдалось никогда!

Под руководством военного министра М.Б. Барклая де Толли начала осуществляться военная реформа. Армия была переведена на более современную корпусную систему организации, были воздвигнуты укрепления в Киеве, Динабурге, Бобруйске и Дриссе, организованы запасные депо внутри империи, предназначенные для усиления действующих армий, и т. д.

Тем не менее времени, как всегда, не хватило.

По этому поводу военный специалист Карл фон Клаузевиц пишет:

«Главная квартира императора была битком набита знатными бездельниками; для того чтобы среди них выдвинуться своими советами и сделаться полезным, надо было бы, по крайней мере, обладать талантом опытного интригана и хорошо владеть французским языком. Полковнику Гнейзенау недоставало ни того, ни другого. Поэтому он был вполне прав, когда оставил мысль устроиться в России. Так как он уже посетил раньше Англию и встретил там благосклонный прием у принца-регента, то он полагал, что будет иметь возможность сделать больше для правого дела, вновь отправившись в Англию.

Так как он скоро убедился в Вильно, что приготовления русских далеко не отвечали грандиозности предстоявшей борьбы, то не без основания у него возникла очень сильная тревога за исход войны. Единственную надежду он возлагал на трудность завершения предприятия, задуманного французами».

Приготовления русских далеко не отвечали грандиозности предстоявшей борьбы…

Крайне неприятная оценка, причем примерно о том же самом говорили и многие другие специалисты. Например, генерал Н.Н. Раевский в самом начале войны писал А.Н. Самойлову: