1814 год: «Варвары Севера» имеют честь приветствовать французов

Вслед за Монтролом к истории Лангра и его округи - «стране четырех озер» - в ходе кампании 1814 года обратился адвокат из Лангра, а затем префект и государственный советник Станислас-Жан-Батист Минере[1348]. С одной стороны, достоинство его работы состоит в стремлении привлечь оригинальные документы из городского архива (протоколы заседаний местной Ассамблеи, тексты прокламаций, условия капитуляции Лангра), но, с другой стороны, невнятные ссылки на некие «официальные документы, которые лично держал в руках», способны породить разочарование.

Вторжению войск союзников в департамент Верхняя Марна в 1814 г. посвящено исследование бывшего выпускника скульптурной мастерской Лоренцо Бартолини в Италии, председателя сельскохозяйственного собрания Арк-ан-Барруа и будущего члена Законодательного собрания Франции Франсуа-Фредерика Стинакера[1349]. Стинакер посвятил отдельную главу истории оккупации соседнего с Лангром Шомона, а оккупация самого Лангра осталась у него как бы за скобками. Общую интонацию работы задает цитата на первой же странице из сочинения Кавеньяка «Резня казаков»: «Они во Франции! Я бы никогда не поверил! Я думал, что уже все видел в своей жизни, - размышляет старый французский ветеран. - Но казаки во Франции! Это невозможно»[1350]. Главный источник, из которого Стинакер черпает свои оценки людей и событий, - «Исторические письма» профессора Шомонского колледжа П. Дардена[1351]. Автор временами находит подтверждение отдельным свидетельствам Дардена в работе Минере, что должно, очевидно, придать большее доверие к свидетельствам профессора в целом. Вот пример отношения к источникам Стинакера. Пересказывая один анекдот из газеты «Эхо Верхней Марны» за 1833 г., «в котором в равной мере смешалось трагическое и комическое», он заявляет, что анекдот этот «на первый взгляд, выглядит абсолютной фантазией, но он, однако, мог бы быть и чистой правдой»[1352]. Как говорится, метод «критического анализа» еще не получил среди историков сакрального статуса...

Еще одним «классиком», которого принято упоминать при обращении к истории Лангра, стал Леонс-Мари-Габриэль Пиепап[1353]. Этот уроженец Лангра посвятил себя первоначально военной карьере и дослужился до бригадного генерала, командовал субдивизионами региона Оксона и Дижона. В общем-то, тоже, как и двое предыдущих, историк доморощенный: писал комедии, статистические обзоры, стихи, увлекся краеведением... Принят был в члены «Археологического и исторического общества Лангра», позднее стал вице-президентом академии Безансона и членом-корреспондентом Королевской академии истории в Мадриде.

Ежедневная хроника событий, связанных с прибытием в Лангр союзников, была составлена в начале XX в. доктором Мишелем Брокаром и в июне 1914 г. под псевдонимом «Читатель с улицы Марше-о-Бле» направлена в газету En Avant[1354]. Затем граф Франсуа Арман Эдуард Лефевр де Беэн посвятил одну главу своей книги истории роялистского комитета Лангра в 1814 г.[1355]

В 1980-е гг. уже доктор Раймон Брокар взялся продолжить изыскания по этой теме. В небольшой заметке на 8 страниц, формально посвященной пребыванию Александра I в Лангре[1356], Раймон Брокар вводит в научный оборот мемуары Пьера Жакюино, который был непосредственным свидетелем событий[1357]: Жакюино - местный адвокат и собственник замка Кохон. Кроме того, он охотно собирал всякую информацию о родном городе и создал небольшую библиотеку редких изданий и манускриптов. Но, откровенно говоря, новой информации о пребывании русского императора в городе Р. Брокар вместе с П. Жакюино сообщают не столь уж и много. К тому же скупые комментарии Брокара порой вовсе не проясняют ситуацию. Так, упоминается разбитый на площади Бель-Эйр бивуак «казаков Платова» - «живописных варваров с их дромедарами, колчанами и стрелами»[1358]. Брокар при этом пространно цитирует книгу Анри Труайя об Александре I, где, в частности, говорится о казаках: «Здесь все боятся и ненавидят их. Крестьян пугает гортанная речь этих пришедших с севера людей, особенный же страх внушают им казаки, киргизы, калмыки - косматые свирепые всадники, примчавшиеся сюда из диких степей. Они с гиканьем проносятся по улицам, хватая кур и свиней, расправляются с мужчинами, насилуют женщин»[1359]. Но Труайя писал «вообще», не о Лангре и не об отряде М.И. Платова - писал, доверяя образу, сложившемуся в исторической памяти французских обывателей. И здесь бы Брокару следовало уточнить, что выражение «казаки Платова» можно понимать только в самом расширительном смысле, что «казаки» бывают разные, что отряд под непосредственным командованием донского атамана в тот момент действовал совсем в другом месте.