1814 год: «Варвары Севера» имеют честь приветствовать французов

Еще две важные, с точки зрения формирования образа России во Франции, книги вышли в 1812 г.: Дамаза де Раймона и Лезюра. Дамаз де Раймон постарался развенчать все хорошее, с чем ассоциировались русские и Россия[47]. Но почти сразу же после своего появления труд этот был превзойден объемным 500-страничным трудом Лезюра «О возрастании русского могущества от истоков до XIX столетия»[48]. Этот опус должен был послужить своеобразным идеологическим сопровождением похода в Россию. Работа Лезюра, конечно, компиляция, но компиляция, составленная умно, преследующая четко обозначенные цели: показать, что в России все плохо, печально, бездарно[49]. Одна из целей автора - убедить читателя, что Россия не слишком сильна в военном отношении, что казаки и другие кочевые орды не так страшны, как об этом принято писать: «Казаки Украины, Черноморского войска и Дона наиболее ценны из них, но это не те войска, которые решают исход сражений или судьбы империи»[50].

Лезюр здесь опубликовал сенсационный документ, составленный якобы рукой Петра I, который станет известен как «Завещание Петра Великого». На самом деле это «Завещание» было составлено в 1797 г. польским эмигрантом М. Сокольницким[51]. «Завещание», в 14 пунктах которого узнаваемы пророчества д’Отерива, было призвано убедить читателей, что варварская Россия - безусловная угроза Европе. В 14-м пункте слышен мотив, который будет часто повторяться в различных вариациях в 1814 г.: часть населения Западной Европы русские планируют переселить в Сибирь.

Французское общество в целом рассматривало Россию исключительно еще как азиатскую державу, которая не входит в число цивилизованных государств, населена полуварварами, которые, несмотря на свое богатство, не имеют ничего общего с французскими «вкусами, наклонностями, духом, любезностью в обхождении, свойственной нашим нравам»[52]. Даже в обращениях Наполеона к Сенату накануне кампании 1812 г. время от времени звучало слово «варвары».

В Главной квартире императора французов был подготовлен ответ на российскую листовку, призывающую немцев «объединяться под флагом чести и родины», переходить на русскую службу и вступать в немецкий легион. В Moniteur была опубликована статья, в которой говорилось об угрозе германским государствам со стороны России: «Разве могут флаги казаков, русских московитов и татар стать символами свободы Германии? <...> Разве те, кто обращается с людьми, как с лошадьми, могут говорить так с немцами?»[53]

Вторжение французской армии в 1812 г. в Россию потребовало кристаллизации негативных представлений о русском мире. Основным источником информации о ходе кампании для французского общества были официальные сводки, публиковавшиеся в Moniteur.

О значении, которое придавалось официальным бюллетеням и вообще информационному сопровождению военных действий, свидетельствует, например, письмо командующего дивизией Карра Сен-Сира военному министру Кларку из Гамбурга от 14 ноября 1812 г., в котором шла речь об обнаруженной в г. Вареле листовке, которая висела на том месте, где обычно вывешивались официальные бюллетени Великой армии. Анонимный автор листовки сообщал об отступлении из России наполеоновской армии, «наполовину уменьшившейся из-за холода и казаков». Сен-Сир обращает внимание, что сам-то он получил в Гамбурге эстафету из Берлина с сообщением об отступлении из Москвы только 12 ноября: следовательно, внутренним врагам государства в данном случае помогали информацией либо англичане, либо шведы[54].

Бюллетени рисовали мрачный образ России. В 16-м бюллетене описываются варварские методы войны: «Покидая Вязьму, русские войска сожгли мост, магазины и самые красивые дома в городе. Перед уходом казаки разграбили город, т. к. русские думают, что Вязьма уже не вернется под их власть»[55]. В бюллетене от 23 октября 1812 г. в связи с московским пожаром говорится, что «это научит русских воевать по правилам, а не по-татарски»[56]. Наполеоновские бюллетени акцентировали и чисто военные недостатки казаков, утверждая, что и две тысячи казаков не способны атаковать один эскадрон, находящийся в боевом порядке. 28-й бюллетень от 11 ноября сравнивал казаков с арабами, только и способными, чтобы рыскать на флангах[57]. 29-й (и последний) бюллетень Великой армии из России[58], описывая отступление французов в 1812 г., также отзывался о казаках не слишком лицеприятно: «Враг видел повсюду на дорогах следы той ужасной катастрофы, что постигла французскую армию, и старался извлечь из этого пользу. Колонны французов окружали казаки, которые, как арабы в пустыне, овладевали каждыми отставшими санями или экипажем. Эта достойная презрения кавалерия, производившая только шум и не способная сопротивляться и роте вольтижеров, представлялась опасной только в силу обстоятельств»[59].