1814 год: «Варвары Севера» имеют честь приветствовать французов

Казакам угрожали не только закаленные в боях «испанские» драгуны Русселя. Казаков Платова преследовал генерал Алликс, имевший приказ идти через Пон-сюр-Йонн в Санс, только проверив, нет ли врага в Немуре[1283]. Нельзя сказать, что Алликс пустился за Платовым в погоню «без оглядки». Напротив, получив отпор под Супп-сюр-Луаном 20 февраля, Алликс только 22 утром вышел из Немура на Ферьер-ан-Гатине, откуда 23 февраля направился к Сепо, учитывая, что казаки Платова к тому времени уже оставили Вильнёв- ле-Руа и перебрались в Жуаньи[1284]. По дороге Алликс отлавливал французских дезертиров и рассылал указания мэру Немура, в каком свете лучше представить прессе казаков Платова.

Перрен ссылается на обнаруженное им в архиве письмо Алликса Кларку из Сепо от 23 февраля, в котором говорится, что французы находятся от казаков на дистанции в 3 лье, что, по мнению Перрена, свидетельствует в пользу терпеливости Алликса, которого столь часто обвиняли в излишней горячности. В письме, между прочим, Алликс пишет: «...поскольку бить казаков - честь не велика, я не торопился найти случай убедить свои войска, что казаки не более страшны, чем обыкновенные бандиты. С тех пор как возглавил войско, оно всегда побеждало, и я надеюсь, что так будет и при нынешних обстоятельствах»[1285]. На мой взгляд, это говорит не столько о терпеливости или горячности Алликса, сколько об обыкновенном бахвальстве... Действительно, 23 февраля Алликс прибыл к вечеру в Сепо, что в 3 лье от Жуаньи, где на тот момент еще находились казаки Платова, но только к полудню 24 февраля Алликс занял Жуаньи, когда казаков там уже не было. Даже Вейль признал, что Алликс шел не так быстро, как Платов, не догнал его и удовлетворился тем, что отправил в генеральную квартиру перехваченные бумаги Кайсарова[1286]. Сам Платов в рапорте Барклаю де Толли от 1 июня 1814 г. описывает отступление свое после переправы на правый берег Йонны так: «...посылаемые мною в разные места партии всюду имели желаемый успех, а особенно во время отступления моего от Вильнёв- ле-Руа через Жуаньи, Сент Флорино и Тоннор, когда преследовал меня неприятельский корпус маршала Макдональда, подчас арьергард мой везде отражал передовые войска, и я не допускал сии корпуса его отрезать себя»[1287].

Платов, как подсчитал Перрен, сконцентрировал в Жуаньи от 7 тыс. до 8 тыс. человек[1288], чтобы эвакуироваться далее на Бриенон, Монбар и Дижон[1289]. Конечно, численность казаков у Перрена завышена, как не объяснена и сама необходимость «концентрировать» войска. Но, с другой стороны, само отступление через в общем-то небольшую коммуну отрядов Сеславина и Платова легло на плечи ее жителей тяжелым грузом. В рапорте Платова от 22 февраля из Жуаньи между прочим сообщается: «Да и жители противу прежнего уже не оказывают нам того дружества»[1290]. Из Жуаньи Платов с урядником Колесниковым 22 февраля отправил донесение Барклаю де Толли, в котором заверил, что будет здесь, несмотря на недостаток людей, драться с угрожающим ему из Вильнёв-ле-Руа противником. Платов был расположен дать бой...

Но вопреки обещанию атамана, новых стычек под Жуаньи с французами не было. Перрен полагал, что эта стычка с кавалерией Русселя заставила Платова отступать без оглядки: он пересек Бриенон-сюр-Армансон без остановки, «забыв» здесь 60 пленных, захваченных под Немуром и Орлеаном[1291].

Мимо внимания Перрена прошла публикация 1833 г. В.-Б. Хенри сборника очерков по истории городка Сеньеле[1292] и его округи. Между тем в этой книге есть очерк «Вторжение союзников»[1293], в котором автор, акцентируя сопротивление местного населения интервентам (в Осерре, Жуаньи и других городах), несколько слов посвятил и пребыванию казаков в Бриенон-сюр-Армансоне. Но ни о какой «забывчивости» казаков речи здесь нет. По В.-Б. Хенри, австрийцы захватили в плен 40 французских драгун и передали их казакам, чтобы те отконвоировали их до Тоннера. Когда же пленных доставили в Бриенон-сюр-Армансон, то «драгуны упросили местных жителей освободить их»[1294]. При помощи местного населения «драгуны разоружили казаков и разбежались по городу». Но один офицер остался и не стал скрываться: когда в город вскоре вошел более сильный отряд казаков, именно этот драгунский офицер (имя этого офицера Хенри осталось неизвестно) просил прощения у русского капитана за поведение жителей и своих товарищей. Сначала его слова казачий капитан принял достаточно благосклонно, но затем у казаков возобладала жажда мщения: «Остаток дня был посвящен разграблению города». Уходя, казаки взяли с собой в заложники местного мэра Феррана, мирового судью Лемюэ и гражданина Пике-Лорена: почти раздетые, они были вынуждены отправиться с казаками до Тоннера, где их, впрочем, отпустили[1295].