1814 год: «Варвары Севера» имеют честь приветствовать французов

Платов рапортовал, что по пути из Осона к Сансу 30 января авангард под командованием П.С. Кайсарова встретил 300 кавалеристов противника и гнал их до пригородов Санса, где засевшая в форштадте и виноградниках французская пехота встретила казаков огнем[1061]. Алликс потом заявлял, что, как только враг был обнаружен, французы отступили и без боя вернулись в город. Но по возвращении этого отряда обнаружилось, что один человек пропал без вести: это был неподготовленный к таким опасностям войны супрефект[1062].

Как писал Ж. Перрен, мы никогда не узнаем, что произошло между генералом и супрефектом во время этой рекогносцировки, но логика Алликса была суровой: он решил, что супрефект перешел к врагу и в тот же вечер, 30 января, написал военному министру А.-Ж.-Г. Кларку: «Враг направил мне парламентера, которого я не принял. Супрефект же этим утром дезертировал, состояние общественного духа слабое, хотя есть и бравые граждане. Мэр Санса заслуживает быть расстрелянным[1063]. Я хочу его арестовать и отправить в Монтеро: он этим утром общался с врагом. <...> Я имею четь доложить Вашему Сиятельству, что линия Йонны будет удержана»[1064].

Супрефект, как выяснилось, не сдался в плен, а бежал в Пон-сюр- Йонн. Мало того, что его самолюбие было глубоко ранено, он был вынужден 31 января живо оправдываться перед министром полиции. Ж. Перрен опубликовал рапорт супрефекта о событиях того утра под Сансом[1065]. Супрефект допустил многочисленные неточности: «Алликс прибыл в полдень» (?), «с пехотой» (?), «двенадцать вражеских улан» (?), «забаррикадированные моими заботами ворота» (?) и т. п. Он уверял, что во время утренней рекогносцировки это сам Алликс отправил его вперед, что он наткнулся на двух казаков, которые неожиданно его атаковали и бросились преследовать, вынудив бежать через поля в Пон-сюр-Йонн, куда он попал только к вечеру. Только утром супрефект сумел вернуться из Пон-сюр-Йонн на свой пост в Санс, и ему пришлось изворачиваться: «В силу властных обстоятельств я оказался не на своем посту, но я же не вышел за пределы своего округа[1066] и постарался сделать мое присутствие в Пон-сюр- Йонне полезным с точки зрения обеспечения провиантом отряда генерала Монбрена. Я старался, как мог, воодушевить жителей на защиту города»[1067]. Другое оправдательное письмо Латур дю Пен 30 января послал Кларку. В нем супрефет также уверял, что именно по приказу Алликса направился навстречу врагу, а вернулся на свое место, пробравшись через вражеские отряды, уже через 12 часов[1068].

31 января вечером Алликс писал Кларку из Санса, что супрефект, «которого я объявил дезертиром, со страху бежал в Пон-сюр-Йонн, а теперь вернулся и хочет занять свое прежнее место»[1069]. Инцидент был исчерпан, но неприятный осадок остался...

Однако вернемся к событиям у стен Санса, свидетелем которых Латур дю Пену быть не довелось (отсюда и неточности в его описании).

30 января в 11 часов утра, как писал Ж. Перрен, враг появился на дороге из Труа в количестве около 400 кавалеристов. Взяв вправо, они захватили фабург Нотр-Дам и внезапно бросили одну команду на штурм ворот Нотр-Дама. Но гарнизон встретил их ружейной пальбой, сходу взять ворота не удалось. Тот же прием был оказан казакам у ворот Дофине и у Парижских ворот: их также успели закрыть и забаррикадировать[1070]. Платов докладывал, что 30 января, подойдя к Сансу, казаки спешились и при поддержке шести орудий выбили к ночи французских пехотинцев из форштадта. При этом в плен захвачен был 1 офицер и 32 рядовых гвардейца, а освобождено 20 пленных: 1 испанский офицер с 16 солдатами и 4 австрийца, которых и отправили к ближайшим австрийским войскам[1071]. Форштадт был взят, но французы укрылись за городскими стенами и не собирались сдаваться. Платов рапортовал, что он расставил в округе посты и дозоры, разместил стрелков в фабурге, т. е. не оставил намерений занять Санс: перестрелка продолжалась и ночью.

Французы, оставив пригород и прячась за каменными стенами, вели непрерывную стрельбу, чтобы не подпускать противника близко и, несмотря на ответный огонь, чинили поврежденные ворота. У французов, если верить рапорту Алликса от 9 февраля, в этот день был ранен один сапер, других потерь не было. Казаки же, по подсчетам Алликса, потеряли от 12 до 15 человек убитыми, не считая раненых[1072].

Поведение жителей Санса вызывало у Алликса в целом разочарование и даже приступы социально-философской и политической рефлексии. Алликс, как это можно судить из его письма Кларку от 4 февраля, разуверился в буржуазии, он полагал, что только в крестьянах еще осталась энергия: «...это самое большое несчастье, что те, у кого больше всего собственности, менее всего готовы ее защищать»[1073]. Словно наперекор этой оппозиции буржуа, Алликс развил бурную деятельность по защите Санса.