1814 год: «Варвары Севера» имеют честь приветствовать французов

В марте в Монтаржи прибудет аудитор Государственного совета Констан де Мора, который, опросив жителей региона, 1 марта составит рапорт на имя министра внутренних дел. Отрывок из этого рапорта опубликован 6 марта 1814 г. в Journal de l'Empire[1148]. В соответствии с этим рапортом «триста девяносто шесть жителей различных сельских коммун кантона Куртене дали показания, свидетельствующие обо всех совершенных там злодеяниях». В частности, сообщается, что сначала у стен города появлялись незначительные казачьи партии, а 7 февраля в Куртене с отрядом в 6–7 тыс. прибыл сам Платов[1149]. Начались многочисленные и разнообразные реквизиции; помимо того, «несколько домов, в том числе все магазины, были разграблены», а мэр, который хотел сделать в связи с этим замечание, «был побит и даже подвергнут опасности быть убитым; никакие рекламации членов магистрата не были приняты Платовым во внимание». После нескольких невнятных примеров плохого обхождения казаков с местным населением, свидетельствующих, скорее, о страхах беременной супруги мэра или испуге десятилетнего мальчика, чем о конкретных преступлениях, парижского читателя подводят к главной мысли публикации: в Куртене русские говорили (как и в Монтаржи), что они хотят разграбить и сжечь Париж.

Для убедительности же упоминается еще один пример варварской страсти казаков к огню: при отступлении казаки собрали на площади Куртене все, что они награбили, но не могли забрать с собой. «Как бы прощаясь с местными жителями, они предали это добро огню, демонстрируя дикую радость»[1150].

Смешивая правду и вымысел, путая даты и события, пропаганда множит свидетельские показания: «Сто пятьдесят четыре жителя кантона Бельгард и столько же из Ферьер-ан-Гатине подтверждают, что у них имели место те же эксцессы, что и в Куртене»[1151]. Наконец, в рапорте Констана де Мора рассказывается о «почитаемом за свои гражданские и личные добродетели старике», мэре Фонтене-сюр-Луан, с которым «обошлись невежливо» в его собственном доме, полностью его к тому же разграбив. В коммуне Наржи — та же история: мэр «ради своего спасения» вынужден бежать, после чего в его доме была порублена вся мебель[1152].

Платов 9 февраля обращается к Сеславину, чтобы тот, выполняя предписание Барклая де Толли, соединился с ним через Вильнёв-ле- Руа, Куртене и Ферьер-ан-Гатине[1153]. Из Куртене казаки двинулись на северо-запад, на Эгревиль, посылая партии через Лоррез-ле-Бокаж-Прео и Шеруа — к Немуру и через Ферьер-ан-Гатине к Монтаржи[1154].

Вейль писал, что давление на неповоротливого Платова оказывал Кайсаров, побуждавший его двигаться энергичнее. Это суждение Вейль вывел из писем самого Кайсарова. Одно послание от имени Платова К.Ф. фон Толлю от 9 февраля написано Кайсаровым «на марше» из Вильнёв-ле-Руа на Куртене. Кайсаров сообщает, что 8 февраля, получив послания Толля, он тотчас же отправил сильную партию через Куртене и Ферьер-ан-Гатине, чтобы та заняла переправу через Луан. Кайсаров подтвердил направления действий их отряда в сторону Немура, Море-сюр-Луана и Фонтенбло[1155]. Эти действия казаков не укрылись от внимания французской кавалерии. Ж.-А.-А. Делор докладывал Пажолю о готовящейся атаке на Санс и о перемещениях казаков: 1500 казаков, сделав реквизиции провианта и фуража на 8000 чел., двигались от Вильмор-сюр-Вана и Вильнёв- Ляршевек к Вильнёв-ле-Руа; еще 2000 казаков заняли Жуаньи, а от 500 до 600 отправились к Немуру, чтобы захватить его, следуя вдоль канала, для чего они принуждали жителей Наржи восстановить мост через Луан в Фонтене-сюр-Луане[1156].

Кайсаров, имея в виду отряд Турна, сообщил, что «австрийские партизаны, что были позади нас, остались в полной неподвижности, как если бы казачьи полки были обязаны заботиться об их личной безопасности». Он посылает Толлю копию своего письма Турну и дипломатично добавляет, что его надежды увидеть этот отряд действующим вместе с казаками едва ли сбудутся, хотя такой поворот дела был бы как раз весьма желателен[1157].

Второе письмо Толлю написано Кайсаровым уже от себя самого. Отправлено из Куртене 9 февраля. Сообщалось, что главный отряд завтра утром будет в Ферьер-ан-Гатине, а 700 чел. во главе с Шпербергом направлены на Фонтенбло с известным приказом, который «дорогой Карл Федорович» мог обнаружить в копиях тех инструкций, что Кайсаров ему отправил: «Если Вы спросите меня, почему я сам не принял участия в этой экспедиции, а вам отвечу, что я забыл всякие личные амбиции и постоянно нахожусь при графе Платове, чтобы продвигать (неважно, каким способом) наши дела к общему интересу; ибо без моего присутствия и моего вмешательства мы бы были сегодня еще в Бар-сюр-Сене»[1158].