1814. Царь в Париже

Вскоре солдатам империи, вошедшим в Париж бок о бок с царем, наденут на шеи серебряные медали, на которых с одной стороны будет изображен символ Провидения, а на другой — русский перевод стиха из Псалма 115: «Не нам, не нам, а имени Твоему»[100].

Как мы видим, в Париже Александр I не переставал публично демонстрировать свою волю к миру и милосердию; но во время своего парижского пребывания он вел и светскую жизнь, стремясь показать, что и сам он европеец, и Россия — неотъемлемая часть старого континента. Опровергая антироссийскую пропаганду, в изобилии распространявшейся бюллетенями Великой армии, он желал показать французским элитам и французскому руководству, что его держава по праву занимает место в самом сердце европейской цивилизации.

Парижская жизнь

В Париже Александр, часто вместе со своими братьями Константином, Николаем и Михаилом, посещал важнейшие места, связанные с французской культурой и историей, показывался в столичных салонах и шлифовал свой образ культурного, остроумного и скромного человека. Ему случалось гулять по улицам города, «порой без охраны, посреди парижан»^{403}. 11 мая он прибыл в Версаль, где в сопровождении своих братьев Николая и Михаила и прусского короля с сыновьями посетил дворец, а затем Трианон. На Вандомской площади, увидев статую Наполеона в виде Цезаря, отлитую из бронзы пушек, захваченных у русских и австрийцев при Аустерлице, Александр заметил: «Если бы я был поставлен столь высоко, я бы боялся, что у меня закружится голова»^{404}. Вместе с тем на какое-то время он защитил статую от гнева роялистов, предложив заменить ее произведением искусства во славу мира. Статуя императора была демонтирована 7 апреля и перенесена в безопасное место, а там, где она стояла, взвился белый флаг — в ожидании нового проекта во славу мира[101]. Когда французские роялисты предложили царю переименовать Аустерлицкий мост, он отказался, заявив: «Достаточно, чтобы люди помнили, что по этому мосту прошел император Александр со своим войском»^{405}.

Царь ходил и по музеям. В 1809 году он получил в дар серию альбомов с рисунками под названием «Здания и памятники Парижа в правление Наполеона I. Персье и Фонтен, императорские архитекторы, посвящают книгу императору Александру». Пятью годами позже он пожелал встретить обоих архитекторов и посетил Тюильри и Лувр вместе с Фонтеном. Именно Фонтену он доверил разработать сценарий празднования Пасхи союзными войсками на площади Согласия^{406}. Посетив дворец Тюильри, он остановился в салоне мира, спросив с юмором у своих проводников, «зачем была нужна Буонапарте эта комната?»^{407} В музее Наполеона, то есть в Лувре, он восхитился шедеврами, которые император собрал в ходе своих завоеваний, но был оскорблен недоверием, которое проявил по отношению к нему директор музея Виван Денон[102]:

«[Александр] заметил, что многие пьедесталы пусты; узнав, что это было мерой предосторожности со стороны директора музея, спрятавшего многие из самых красивых предметов искусства, он был глубоко оскорблен: “Разве я не обещал уже в Бонди, что отнесусь с уважением к общественным памятникам? Неужели думают, что я хочу нарушить данное мною слово?” Пришлось отвечать ему, что меры предосторожности были приняты раньше, и все немедленно будет возвращено на свое место, что и было сделано»^{408}.

Денон сопровождал Бонапарта в Египетском походе и был назначен хранителем сокровищ, похищенных во время экспедиции. Неудивительно, что ему сложно было поверить в обещания царя… И однако в этом вопросе, как и в множестве других, Александр оставался непоколебим. 30 мая, когда обсуждались условия Парижского Договора, не имеющие отношения к границам, именно он предложил, чтобы произведения искусства, вошедшие в парижские музеи в качестве наполеоновских трофеев, там и оставались, — под предлогом, что в Париже они будут более доступны посетителям, чем где-либо еще; это предложение было принято^{409}. Впоследствии он не взял свои обещания обратно, даже несмотря на Сто дней. В сентябре 1815 года, Когда папа Пий VII призвал его помочь вернуть произведения искусства, похищенные наполеоновской армией в Риме, Александр ответил ему вежливым отказом^{410}.

Вечерами Александр часто ходил в театр. Вскоре после прибытия ^в Париж он, по приглашению Талейрана, игравшего роль церемониймейстера, присутствовал в Опере на грандиозном празднике в своКз честь. Певцы и актеры наперебой прославляли нового героя «скверными куплетами»[103]: