1814. Царь в Париже

«В час дня я прибыла в Мальмезон. С изумлением увидев, что двор полон казаков и все находятся в движении, я спросила о причине происходящего. Мне сказали, что моя мать гуляет по саду в сопровождении императора России. Я решила к ним присоединиться и встретила их неподалеку от оранжереи. Мать, удивленная и счастливая тем, что меня видит, нежно обняла меня и сказала: “Вот моя дочь и мои внуки. Прошу любить и жаловать”. Она выпустила руку императора, и он сразу же подал руку мне. Не глядя друг на друга, ни сказав друг другу ни слова, император Александр и я оказались в одиночестве, в нескольких шагах от всех других, слишком смущенные, чтобы начать разговор (…) Холодная сдержанность была единственным чувством, которое я должна была проявлять в присутствии победителя моей страны. (…) К счастью, эта принужденная беседа не продлилась долго.

Мы прибыли в замок. (…) Он уехал, а мать обругала меня за мою холодность»^{429}.

Тем не менее в дни, последовавшие за этой первой беседой, лед тронулся, а Гортензия все больше поддавалась обаянию Александра и испытывала благодарность за его поддержку. Именно после его решительного обращения к Людовику XVIII «мадемуазель де Богарде»[110] стала «герцогиней де Сен-Ле», а земли Сен-Ле, купленные семьей Бонапарт в 1804 году, на которые претендовал принц де Конде, стали герцогством, которое после смерти Гортензии должно было перейти ее сыновьям — Наполеону-Луи и Шарлю-Луи-Наполеону[111], а не мужу Луи Бонапарту, с которым она рассталась. В мае царь почти каждый вечер навещал Жозефину в Мальмезоне или Гортензию в ее особняке на улице Серутти. Паскье отмечает в своих «Мемуарах», что царь «проводил там большинство своих вечеров. Там занимались музыкой, он чувствовал себя там легко (…), что, между прочим, отнюдь не вызывало радости во дворце Тюильри»^{430}. Гортензия принимала у себя небольшой кружок, слушавший музыку, обсуждавший культуру и искусства. Вскоре постоянная поддержка царя и благодарность, которую к нему испытывала Гортензия, привели к возникновению между императором всея Руси и новоиспеченной герцогиней де Сен-Ле любовной дружбы[112]. Множество писем, написанных Гортензией к царю осенью 1814 года, сохранившиеся и дошедшие до нас[113], показывают, какие отношения между ними завязались. 21 сентября, по возвращении из Бадена, молодая женщина написала из Сен-Ле длинное письмо Александру; делясь с ним своими путевыми впечатлениями, она дошла и до более интимных признаний: