1814. Царь в Париже

Итак, Александру I были предоставлены все возможности, как в дипломатическом, так и в символическом плане. И уже 30 марта, поняв, что он, безусловно, будет играть решающую роль, Талейран через Орлова протянул руку императору всея Руси. Александр I сразу же понял всю важность этого жеста, о чем свидетельствует рассказ русского посла, на заре 31 марта явившегося докладывать царю об обстоятельствах сдачи Парижа: «Он заставил меня рассказать подробно о вечере, который я провел заложником, и обнаружил живейшее удивление, когда я рассказал ему о князе Талейране. «Теперь это еще анекдот, — сказал он — но может сделаться историей»^{308}. Следует обратить внимание на его реакцию: она свидетельствует о том, что вопреки стереотипному представлению, будто наивный Александр I попался на удочку Талейрана^{309}, царь очень быстро понял, что Талейран станет ключевым игроком, и сразу же решил если не поддержать его во всем, то по крайней мере принять во внимание его советы. И утром 31 марта, еще до прибытия в Париж войск союзников, Александр отправил Нессельроде к князю Беневентскому, чтобы они совместно изучили «самые срочные меры, которые следует предпринять»^{310}.

Нессельроде и Талейран хорошо знали друг друга: они регулярно общались с 1807 по 1811 год, когда молодой русский дипломат, находившийся в посольстве в Париже, тайно служил передаточным звеном между Талейраном и своим повелителем. Новая встреча ознаменовалась довольно забавной сценой, которую описал сам Нессельроде:

«Погода была прекрасной; я въехал в Париж в одиночку в сопровождении казака и австрийского офицера, (…) которого я встретив на своем пути. (…) Господин де Талейран занимался своим туалетом. Нс до конца причесанный, он устремился ко мне, бросился в мои объятия и засыпал меня пудрой. Когда первое волнение улеглось, он позвал людей с которыми был в заговоре»^{311}.

Этими людьми были герцог де Дальберг, архиепископ де Прадт и барон Луи. Все трое пытались убедить Нессельроде, что во Франции следует восстановить монархию. Но хотя русский дипломат еще ни был готов согласиться с их доводами, этот первый разговор не остался бесплодным. Дальберг и Талейран вручили Нессельроде проект прокламации, которая, формально не упоминая о монархии, уже осуждала режим Наполеона; прокламация гласила, что союзники не будут больше вести дела с Наполеоном или каким-либо членом его семьи, и призывала к созданию «мудрого правительства». Именно в ходе этого разговора Талейран, «обеспокоенный безопасностью» российского императора, предложил принять его у себя, на улице Сенфлорантен, под предлогом того, что Елисейский дворец заминирован. От лица своего монарха дипломат принял предложение и, спустя несколько часов, во второй половине дня, Александр I, побывав на параде своих войск, в сопровождении своих адъютантов и великого маршала графа Толстого, присоединился к Нессельроде на улице Сен-Флорантен. Он поселился со своими адъютантами на втором этаже особняка, Нессельроде со своими секретарями разместился на третьем этаже, а Талейран — на первом. Чтобы обеспечить защиту своего царя, немалое число казаков из императорской гвардии расположилось на лестницах и во дворе; перед самим домом разместился батальон Преображенского полка^{312}. Улица бурлила, представляя собой весьма экзотическое зрелище: