1888 Пазенов, или Романтика

      Бертранд вернулся в Берлин. Во второй половине дня он намеревался посетить Иоахима, но в квартире нашел только Руцену. Она убирала в спальне и, когда вошел Бертранд, ошарашила его : "С вами я не говорить". "Эй, Руцена, это, конечно, любезно с твоей стороны". "С вами я не говорить, знаю, что от вас ждать".

      "Я опять плохой друг, маленькая Руцена?"

      "Я не ваша маленькая Руцена".

      "Прекрасно, так что же случилось?"

      "Что случилось? Знаю все, отправить его прочь. Плевать на ваш кружевной магазинчик".

      "Хорошо, что касается меня, то есть у меня один кружевной магазинчик, почему нет, но со мной и после этого все еще можно разговаривать. Итак, что же с моим кружевным магазинчиком?"

      Руцена молча укладывала постельное белье в комод; Бертранд пододвинул к себе стул, предвкушая продолжение,

      "Если бы быть моя квартира, хотела бы вышвырнуть, не разрешать сидеть",

      "Итак, Руцена, теперь серьезно, что произошло? Старому господину снова так плохо, что Пазенову пришлось поехать туда?" , "Не делайте вид, что ничего не знать; не так глупа".

      "Увы, маленькая Руцена, не думаю".

      Она не оборачивалась, а продолжала возиться с бельем: "Не позволять насмехаться надо мной,., никому не позволять насмехаться надо мной".

      Бертранд подошел к ней, взял руками ее голову, чтобы посмотреть прямо в глаза. Она вырвалась:

      "Вы не прикасаться ко мне. Вначале его отослать, а затем еще насмехаться".

      Бертранд понял все, вплоть до дела с кружевным магазинчиком: "Значит, вы, Руцена, не верите, что старый господин фон Пазенов действительно болен?"

      "Ничто я не верить, все против меня".

      Бертранд уже немного разозлился: "Вероятно, старый господин может и умереть, потому что он против маленькой Руцены".

      "Когда вы убивать, будет умирать". Бертранд охотно бы помог ей, но это было сложно; ему известно, что против такого состояния мыслей мало что можно сделать, и он собрался уходить,

      "Вас нужно убивать",-- сказала в заключение Руцена.

      Бертранду это показалось забавным: "Хорошо,-- сказал он,-- ничего не имею против, но станет ли после этого лучше?"

      "Так, вы ничего не имею против, ничего против,-- Руцена возбужденно рылась в ящике с бельем,-- ...но еще издеваться надо мной, да?-- она продолжала копаться в белье,-- Ничего против..." Наконец она нашла то, что искала; преисполненная вражды стояла она перед Бертрандом с принадлежащим Иоахиму револьвером военного образца в руке. "Это слишком уж глупо",-- подумал Бертранд, а вслух произнес: "Руцена, немедленно положи эту штуку". "Вы же ничего не иметь против". Всплеск поверхностной ярости и немножечко стеснения не позволил Бертранду просто выйти из комнаты; он хотел подойти к Руцене, чтобы забрать у нее оружие, но тут прозвучал выстрел, второй последовал, когда револьвер, выпавший из рук Руцены, ударился об пол. "Это, действительно, глупее некуда",-- пробормотал Бертранд и наклонился за револьвером. В комнату влетел денщик, но Бертранд объяснил, что штуковина упала на пол и сработал спусковой механизм. "Скажите господину лейтенанту, что хранить оружие заряженным нежелательно". Денщик вышел. "Ну, Руцена, ты совсем глупая девушка или нет?"

      Лицо Руцены было очень бледным, она словно окаменела, затем с трудом подняв руку, показала на Бертранда и выдавила: "Там". По рукаву Бертранда струилась кровь. "Сажать меня", -заикаясь пролепетала она. Бертранд рванул вниз рукав рубашки; он ничего не почувствовал; пуля только задела его руку, но все-таки нужно было обратиться к врачу. Он позвал денщика и распорядился, чтобы тот нашел дрожки. Куском белья Иоахима он сделал себе временную перевязку и предложил Руцене вытереть следы крови; но она была в таком возбужденном и полубезумном состоянии, что ему пришлось ей помочь, "Так, Руцена, ты поедешь со мной, ибо оставить тебя сейчас одну я не могу. Сажать тебя никто не собирается, если до тебя дошло, что ты просто глупая девушка". Она безвольно последовала за ним. Перед дверью своего врача он попросил ее подождать в дрожках.

      Врачу он сказал, что вследствие нелепой случайности получил скользящее пулевое ранение. "Ну что ж, вам повезло, но не следует относиться к этому так уж небрежно, лучше было бы лечь на пару дней в клинику". Бертранд посчитал это излишней мерой предосторожности, но когда он спускался по лестнице вниз, то все-таки ощутил какую-то слабость. К своему удивлению, Руцену в повозке он не нашел. "Не очень-то красиво с ее стороны",-- подумал он.

      Он направился вначале домой, взял все, что может понадобиться практичному и знающему себе цену господину в больнице, затем, устроившись в клинике, послал Руцене записку с просьбой, чтобы она его все-таки проведала. Посыльный вернулся с известием, что фрейлейн домой еще не приходила. Это было странно и даже заставляло волноваться; но он был не в состоянии предпринимать в этот день еще что-либо. Утром он опять отправил к ней посыльного: дома ее все еще не было, не видели ее и в квартире Иоахима. Тут он решил отправить телеграмму в Штольпин, а через два дня после этого приехал Иоахим.

      Бертранд не чувствовал себя обязанным рассказывать Йоа-152