1894. Часть 4

— Японцы считали, что ты всех пленных либо продал в Австралию на строительство железных дорог, либо передал Китаю. Они были обмануты, — поднял руки Стивенс.

— Только не мною! Договор заключал Судзиловский. А ты, мой друг, переходишь все границы. Может, тебе лучше уйти, пока мы не поссорились?

— Очевидно, — американец поцеловал баронессе руку и уехал.

Алиса недоуменно смотрела на Гусева. Она, конечно, помнила его, недостойное офицера, поведение при допросе мерзавца Чемберлена, соблазнившего её младшую сестру. В Париже маэстро Бузов объяснил ей такую, порочащую дворянина, жестокость, военными привычками Гусева, полученными им в боях с дикарями-японцами. А может, это потому, что он и сам такой же, один друг Гусева работорговец, а второй рабовладелец. Самое ужасное — француженка была уверена, что полюбила…, этого монстра. Алиса расплакалась.

— Я уезжаю вечерним поездом в Париж, — сквозь слезы сообщила Алиса.

— Это из-за «рабов»? Это из-за моих «порочащих честь офицера» друзей? — догадался Володя.

— Не только. Вспомни Кале.

— Про рабов я готов объяснить. Касательно друзей, у меня много разных друзей. Те, что охраняют нас, Лютый и Тимофей. Ехим Рябой, тот, что уехал с Бузовым в США. Ершов, у него айкью сто двадцать пять, я вас обязательно познакомлю, атаман Флегонт Силыч и китаец Болин Сюй — это мои боевые друзья…

— А еще четыре жены!

— Я люблю тебя…, солнышко.

— Я тоже. Нет! Не так! Я была счастлива эти две недели, как никогда в жизни! Сейчас мне нужно время, чтобы спокойно всё обдумать.

«Что за дикие перепады настроения? Практически на пустом месте,» — подумал Гусев.

* * *

Гусев подошел к коляске, чтобы вернуться на виллу. Рядом шел Стивенс, каким-то образом узнавший об отъезде Алисы, и приехавший на вокзал её проводить.

— Десять целей, группа, почти бегут от университета. Полицейская охрана исчезла, — доложил Тимофей.

— Джон, прячься за лошадь. Надеюсь, в тебя не станут стрелять, ты единственный в смокинге, — жестко сказал Гусев, ловко распахивая маленький, плоский кофр.

Стивенс сделал три шага вправо и полез за револьвером. Ему показалось, что пистолеты-пулеметы сами прыгнули в руки Тимофею и Лютому, и они изготовились для стрельбы еще раньше, чем Гусев отступил и уперся спиной в ограждение смотровой площадки. Крошечная привокзальная площадь была вся, как на ладони. Семеро боевиков остановились и достали оружие. Трое продолжали бежать, смещаясь к входу в вокзал, скрывая стволы в руках под полами плащей. Дюжина коротких очередей, по три выстрела, прозвучала тише, чем звон гильз по камням мостовой. К тому моменту, когда Стивенс наконец-то вытащил свой револьвер, он увидел только падающие на землю тела. «Четыре секунды! Всего четыре секунды!», — подумал американец. Прохожие бестолково забегали по площади, стало непонятно все ли боевики убиты. Зазвенели стекла, из трех окон во втором этаже вокзала раздались выстрелы. Лошадь взвилась на дыбы и рванула коляску с места, открывая Стивенса.

— Джон, Лютый, Тимофей, уходим вниз! — Гусев мгновенно защелкнул автомат в кофр и перекинул его через ограждение. Тимофей и Лютый уже спрыгнули с трехметровой высоты и приготовились ловить Гусева, вцепившегося в нижний край ограждения.

— Джон, прыгай!!! — закричал Володя, падая.

Стивенс закрыл глаза и разжал пальцы. От острой боли в лодыжке он не смог сдержать крик. Лютый без всякой команды посадил американца на закорки, и понес вниз по улице вслед за хромающим Гусевым. Тимофей спрятался за афишную тумбу, положил рядом два автомата, свой и Лютого, два магазина, а револьвер Стивенса отложил в сторону. На перекрестке Лютый повернул, и американец увидел, как два десятка боевиков начали перелезать через ограждение. Тимофей, стоя на колене, провел длинную очередь. Та часть, что перелезла, попадала вниз, те, кто остался на стороне вокзала, отскочили назад.

— Засранец, из моего автомата стреляет. Угробит ствол, — заворчал Лютый по-русски.

— Что-что?

— Тимофей решил «убить» мой автомат. Очереди длинные. Ствол перегревается.

— Ты его по звуку узнаешь???

На следующем перекрестке Гусев выглянул за угол, и увидел бегущую пятерку боевиков. Они налетели на автоматную очередь с дистанции десяти метров, и продолжали бежать, получив по две-три пули, разбрызгивая в воздухе капли крови. Лютый притормозил, прислонил американца к стене (тот сразу стал заваливаться вбок), выхватил узкий штык и выскочил на перекресток, закрывая собой Гусева. Стивенс не видел, как быстро и точно действовал Лютый, добивая врагов. Через минуту американец уже снова сидел на закорках, а Гусев практически бежал впереди, отчаянно хромая. Сзади раздался взрыв гранаты, две длинные, глухие очереди, еще один взрыв, затем Тимофей перешел на короткие очереди, при этом выстрелы становились всё ближе.

— Ходу, Лютый, ходу! — Гусев неожиданно перешел на резвый бег, нагружая больную ногу по полной.