1905 год. Репетиция катастрофы

Я вам объясню, почему они отвергают эту конституцию. В соответствии с хитроумным булыгинским проектом в императорскую «думу» должны быть избраны пятьсот депутатов, но власть настаивает на таких условиях проведения выборов, что участники московского съезда отказываются их даже обсуждать. В думе должно быть десять комитетов, девять из которых будут заниматься вопросами, от которых зависит судьба самого правительства, а именно финансами, землепользованием, религией, промышленностью и торговлей, народным образованием, обороной, юстицией, общественными работами. Десятый комитет займется государственным бюджетом. Депутаты думы будут получать жалование в размере 2400 рублей в год. Но главное состоит в том, что думе будет позволено только предлагать проекты законов. Кто же осмеливается утверждать, что такое народное собрание, которому позволено предлагать проекты законов, не является законодательным органом власти? Такой вопрос задают последователи теории Шипова и, разумеется, сторонники проекта Булыгина. Они говорят: «Им же создали все условия для законодательной деятельности!» Им предоставили право предлагать, и будьте уверены, они будут предлагать только полезные вещи. Как выразился государь император, их предложения будут в русском духе. Председательствовать будет человек, «которого выберет император». Можно не сомневаться, что все десять комитетов, руководимые десятью председателями, «выбранными императором», будут действовать именно в русском духе.

Итак, орган представительной власти получит право предлагать законы, зато Государственный совет будет наделен правом эти законы отвергать! Если механизм государственной власти видится именно таким образом, тогда не стоит его и создавать. Ведь вместо избираемого по замыслу московского съезда Сената император собирается оставить существующий Государственный совет. А что собой представляет этот совет? Можно ли сказать: Государственный совет – это и есть император? Нет, так сказать нельзя! Потому что Государственный совет – это всего лишь канцелярия императора!

Как сказал мне один из нынешних деятелей, проект Булыгина – это курам на смех.

Разумеется, московский съезд в некоторых своих требованиях заходит слишком далеко, хотя, возможно, у него для этого есть основания. Например, делегаты съезда громко потребовали предоставления избирательных прав женщинам, но между собой они тихо говорят: «Мы были бы счастливы, если бы избирательные права предоставили хотя бы мужчинам». Такой расчет, возможно, выглядит наивно, но и делегатов тоже можно понять. Как выражаются некоторые из них: «Надо чтобы правительство поняло, что, если получится договориться с мужчинами в принципе, тогда с ними всегда можно будет столковаться и по поводу частностей». Кстати, многие либеральные деятели полагают, что опасно сразу, без переходного периода, предоставлять политическую свободу безграмотным народным массам… По поводу такого рода промежуточных мер и переходных периодов компромиссы с правительством возможны. Но есть вопросы, которые съезд считает для себя решенными, хотя правительство продолжает их игнорировать. В частности, делегаты съезда решительно настроены на искоренение бюрократии, которую заклеймили, как разрушительного монстра, демонстрирующего сервильность по отношению к императору, тиранические замашки в отношении народа и неудержимую продажность. Было заявлено, что со времен Петра Первого такие характеристики могут быть даны практически любому правительству.

Таким образом, если между высшим властным лицом и представительным органом власти вклинится Государственный совет – а он и является головой бюрократического монстра – то это будет означать, что существующий политический режим не трансформировался, а консолидировался… Надо понимать, что этот режим может рухнуть только после того, как подохнет бюрократический монстр.

Сможет и захочет ли император понять, что именно он является новым Архангелом Михаилом, и только он сам в состоянии уничтожить это чудовище? Разве не услышал он крики радости, раздававшиеся во всех городах земли русской, когда после встречи в Петергофе он предстал перед всей нацией в образе архангела? Так кто же и почему вынул меч из его рук? Не те ли, кто испугался, что народная любовь к тому, кто обещал свободу, сметет самого освободителя?

Теперь уже свободы требуют все, и жители ваших городов, и ваши селяне, и – учтите это, государь, – ваши офицеры…