1916 год. Сверхнапряжение

Во время войны вокруг Штюрмера образовался политический салон правого толка, в работе которого участвовал ряд членов Государственного совета, сенаторов, военных, губернских представителей дворянства и некоторых владык. В этом кружке проводилось обсуждение ряда политических вопросов (Земгор, общественные настроения, польский, галицийский, финляндский, думский) с целью выработки общего правого курса⁹. К мнению этого круга людей прислушивался Горемыкин, к кандидатуре Штюрмера положительно относилась императрица. Кроме того, Штюрмер имел репутацию достаточно ловкого человека, который умеет лавировать и сможет наладить отношения с Думой¹⁰. Эту его способность особенно выделяли члены правой фракции Государственного совета, почти единодушно отмечавшие способность нового премьера избегать крайностей, сглаживать противоречия, его близость к земцам, знание государственных финансов и проблем внешней политики и т. д.¹¹

Левые поначалу также отмечали осторожность Штюрмера и его стремление сторониться крайне правых кругов и суждений¹². Подчеркивалась и его скромность – 18 (31) января Штюрмер отправился на аудиенцию в Царское Село в вагоне 2-го класса, от вокзала его вез простой извозчик, таким же образом он возвратился и в Петроград, когда его будущее назначение было уже решено¹³. В нашем Отечестве подобного рода незамысловатые популистские приемы просто обречены на внимание, а часто и на более или менее длительный успех. В случае со Штюрмером внимание было, но в успех оно так и не развилось. Никак нельзя сказать, что эта фигура была с самого начала неприемлема из-за одиозности карьеры или непрофессионализма. Однако она так и не была принята. Члены Государственной думы отнеслись к смене главы правительства «холодно-равнодушно». Резкого неприятия поначалу не было, но об успокоении, преодолении разногласий и диалоге не могло быть и речи¹⁴.

Шингарев заявил: «Переменились лица, но остается, очевидно, прежняя система. Это совершенно ясно как из прошлого Б. В. Штюрмера, так и из его политических воззрений»¹⁵. Очень быстро умилительные статьи в прессе прекратились и в адрес нового премьера посыпались упреки и обвинения: старость (ему было уже 68 лет), близость к Распутину и императрице и, наконец, немецкая фамилия, что «явно» указывало на приверженность к некоей придворной немецкой партии, стремящейся к сепаратному миру¹⁶. По-другому и быть не могло. В январе 1916 г. среди думцев окончательно установилось мнение, что революция неизбежна вне зависимости от того, окончится война поражением или победой… Раз так – то главными задачами становились борьба за будущую власть и за контроль над властью нынешней¹⁷. Разумеется, такой подход исключал возможность диалога. Штюрмер был превращен в символ вызова либеральному лагерю¹⁸. Трансформация была почти молниеносной. Абсолютно верно описывают ситуацию слова Курлова: «Можно с уверенностью сказать, что если бы достославный Родзянко был назначен премьером, то он и нескольких дней не ужился бы с Думой»¹⁹.

Настроения абсолютного большинства депутатов Думы вскоре стали очевидными. 9 (22) февраля 1916 г. возобновила работу ее четвертая сессия. Это был день падения Эрзерума. Как всегда, успех на фронте сказался во внутренней политике. 4 (17) февраля, во время пребывания Николая II в Ставке, граф Фредерикс сделал доклад о желательности посещения монархом Думы. В Могилеве уже знали об успехе в Закавказье и надеялись, что в сложившейся ситуации этот акт должен был примирить правительство с общественностью²⁰. 8 (21) февраля, накануне открытия работы палат, на квартире главы правительства было собрано совещание министров. Штюрмер зачитал декларацию, которую он собирался представить на следующий день думцам. Ее содержание стало известно, и даже кадетская «Речь» признала, что документ составлен «в благожелательном тоне» – целый ряд положений декларации был заимствован из программы «Прогрессивного блока» (реформа городового положения, реформа волостного управления, укрепление трезвости навсегда). Тем не менее общее настроение думцев орган кадетов описал одним словом – «пессимизм»²¹.

При этом казалось, что ничто не предвещало очередного взрыва. 9 (22) февраля в 14:00 император посетил Государственную думу²². В вестибюле Таврического дворца его встречал Родзянко вместе с радостными депутатами. Перед началом заседаний в Екатерининском зале дворца в присутствии членов правительства и послов союзных стран был отслужен торжественный молебен в честь взятия Эрзерума²³. После окончания службы император сказал краткую речь, приветствуя депутатов, и пожелал им успешной работы. Ему ответил Родзянко, смысл его выступления сводился к следующей фразе: «Какая радость нам, какое счастье – наш Русский Царь здесь, среди нас»²⁴. После этого император проследовал в зал заседаний, где его встретили овациями, криками «ура» и пением гимна. Родзянко сопровождал императора и давал объяснения²⁵.