1916 год. Сверхнапряжение

Весьма чувствительными для турецкой столицы были и набеги русских кораблей на Зонгулдаг и Эрегли – основные источники угля для Константинополя. Уничтожить шахты русским кораблям не удалось, в этом районе находилось около полутораста копей. Только часть из них были оборудованы по последнему слову техники и потому легко уязвимы. Уничтожить примитивную добычу угля было практически невозможно. Так же обстояло дело и со способами погрузки. Механический – магонами, то есть баржами грузоподъемностью от 20 до 45 тонн, был легко уязвим для обстрелов с моря. Остановить же погрузку носильщиками силами флота было также невозможно⁹. Тем не менее флоту удалось нанести существенный ущерб основному угольному району Турции. Если в 1913 г. добыча угля здесь составила 827 тыс. тонн (100 %), то в 1914 она упала уже до 651 тыс. тонн (78,7 %), в 1915 г. – до 420 тыс. тонн (52 %), в 1916 г. – до 408 тыс. тонн (49,4 %), в 1917 г. – до 146 тыс. тонн (17,7 %). Лишь в 1918 г., после окончательного развала русской военной машины, началось медленное восстановление района и он впервые дал рост добычи – 186 тыс. тонн (22,5 % довоенного объема)¹⁰.

Кроме того, русские корабли достаточно эффективно истребляли турецкий грузовой тоннаж. К концу июня 1915 г. только в порту Эрегли лежали остатки 9 пароходов, 5 больших и 20 малых парусников¹¹. Турки были вынуждены использовать для перевозок парусные шхуны, шаланды, которые при появлении русского флага выбрасывались на берег. К концу июля 1915 г. русские эсминцы потопили и расстреляли 123 парусника и 90 груженых шхун и фелюг. Из 35 тыс. тонн угля, отправленного из Зонгулдага, в Константинополь прибыло около 14 тыс. тонн, то есть менее половины¹².

Выступая 9 (22) февраля 1916 г. в Думе, морской министр адмирал Григорович отчитывался о проделанной флотом работе: «Блокада Босфора поддерживается подводными и минными судами, опирающимися на поддержку господствующего ныне на этом море Черноморского линейного флота, который, не понеся за последнее время потерь в судовом составе, уничтожил почти весь каботажный парусный и почти весь паровой коммерческий флот, которым располагала Турция; из достоверных иностранных источников известно, что в настоящее время турки имеют в своем распоряжении всего около десятка пароходов, могущих служить транспортами»¹³.

Немецкий посол в Турции барон фон Вангейнгейм уже в 1915 г. с тревогой наблюдал за ростом антигерманских настроений среди населения турецкой столицы, которое обвиняло в своих бедствиях Германию и ее представителей¹⁴. Турецкая столица плохо отапливалась и почти не освещалась по ночам – город буквально тонул в темноте. Резко вздорожали уголь и керосин, поставки которого из Румынии также были нерегулярными. Банка керосина (17 кг) летом 1915 г. стоила 70 пиастров¹⁵.

Население Константинополя постоянно испытывало проблемы с продовольствием. В 1916 г. голод охватил не только тыл, но и армию. Положение усугублялось эпидемией азиатской холеры. В начале 1916 г. в Константинополе ежедневно от голода умирало несколько десятков человек. Дневная порция для горожанина составляла 250 г хлеба низкого качества, стоимость фунта хлеба за 1916 г. выросла с 2–3 пиастров до 4–5, в то время как компенсации семьям солдат и матросов не превышали 5 пиастров¹⁶. Летом 1916 г. положение со снабжением продовольствием стало еще хуже. Одновременно присутствие Германии стало проявляться в размерах, доселе невиданных.

Таунсхенд вспоминал: «Примерно в это время (летом 1916 г. – А. О.) немцы стали стаями слетаться в Константинополь и Перу. Гостиницы были переполнены офицерами и бизнесменами, которые хозяйничали в банках, магазинах и предпринимательских домах. Они даже руководили театрами и кинематографом; они снимали виллы на побережье в Принкипо и Халки; многих из них сопровождали жены и тещи! По улицам носились немецкие автомобили, переполненные молодыми германскими офицерами. Было легко заметить, что многие из них были офицерами военного времени или просто гражданскими, одетыми в военную форму… Кроме армейцев было много германских морских офицеров и моряков. Турецкие офицеры к августу 1916 г. с болью начинали понимать, что они уже никогда не освободятся от немцев, которые имели около 14 тыс. человек в Константинополе и его окрестностях и еще около 14 тыс. человек в Малой Азии. Турки ненавидели немцев за их заносчивость и грубость, но с симпатией относились к австрийцам, большинство из которых было джентльменами, причем природными, настолько же, насколько ограничены по природе немцы»¹⁷.