1916 год. Сверхнапряжение

Такие же сомнения возникли и среди членов наиболее лояльной правительству правой группы членов Государственного совета, которые на совещании, проходившем в конце октября 1914 г. на квартире их лидера П. Н. Дурново, единодушно пришли к выводу о том, что предлагаемая Николаем Николаевичем (младшим) схема будет невыгодна для России и что впредь желательно воздержаться от обещаний полякам. Наиболее умеренный член этой группы, бывший военный министр генерал А. Ф. Редигер, изложил свои мысли следующим образом: «Симпатии поляков, конечно, могли оказать известную пользу в этой борьбе, но если для их приобретения нужно было коренным образом менять отношение к полякам, то приходилось жалеть, что это не было сделано раньше! До этого времени на Польшу смотрели как на одну из составных частей единой России, для которой не только был обязателен общегосударственный язык, но которая пользовалась по внутреннему управлению гораздо меньшей самостоятельностью, чем коренные русские области. Теперь же была обещана автономия, объединение всех поляков почти удваивало их число и делало объединенную Польшу столь крупной составной частью России, что автономия ее (обещанная лишь в довольно неопределенных выражениях), несомненно, должна была обратиться в почти полное обособление. Таким образом, успешное завершение начатой войны должно было завершиться отторжением от России ее польских губерний. Эта жертва, может быть, была бы не чрезмерна, если бы благодаря ей можно было достичь прочного соглашения с поляками; но на такое соглашение было мало надежды, так как претензии поляков, несомненно, оказались бы беспредельными не только в отношении пределов автономии, но и пределов самой Польши, так они пожелали бы получить и белорусские и литовские земли, а пожалуй, и Юго-Западный край!»³

Осенью 1914 г., когда Верховный главнокомандующий считал возможным быстрое окончание войны, было нелогично обременять правительство излишними обязательствами в столь сложном вопросе, тем более что оснований для волнений в это время не было. Население русской Польши в начале войны было настроено антигермански и даже оказывало всяческую помощь русским войскам, оказавшимся в окружении⁴. В австрийской Западной Галиции отношение поляков к русским оккупационным властям в общем также было лояльным. Генерал-губернатор Галиции граф Бобринский неоднократно встречался с представителями общественности Царства Польского и Галиции, во время этих встреч неоднократно звучала мысль о том, что Восточная Галиция с центром во Львове останется за Россией, но Западная с центром в Кракове и Познань войдут в будущую восстановленную Польшу. Это были очень выгодные условия, но русская администрация временно запретила проведение съезда польских представителей во Львове⁵. Какая-то недосказанность тяготела над польским вопросом, тем не менее положение не изменилось. А. А. Брусилов вспоминал: «Железные дороги, телеграфные и телефонные линии ни разу никем не разрушались, нападения даже на одиночных безоружных наших солдат ни разу не имели места»⁶.

В 1915 г. острота польского вопроса была несколько снята трагическим положением дел на фронте. Тем не менее министр иностранных дел был инициатором организации помощи местному населению в оккупированной русской Польше, которая осуществлялась через посредничество американского Красного Креста⁷. В апреле 1916 г. Сазонов опять возвращался к польскому вопросу, в частности предлагалось восстановление Польши под скипетром императора в этнических ее границах при передаче под юрисдикцию польских властей церкви, школ, местных экономических и юридических дел, предусматривалось создание при императорском наместнике совещательного выборного представительного органа. Вопросы, касающиеся престолонаследия и императорской фамилии, внешних сношений, обороны, православной церкви, денежного обращения, росписи доходов и расходов, отчета и контроля за ними, займов на общегосударственные нужды, государственного банка, таможни, косвенного обложения, почты, телефона, телеграфа, радиосвязи, воздухоплавания, железных дорог общегосударственного назначения – все это оставалось в ведении императорской власти. Сазонов апеллировал к традициям польской политики Александра I и Николая I до 1830 г. – он формулировал ее как независимое существование в единении с Россией⁸.