1917–1920. Огненные годы Русского Севера

Несмотря на страх перед массовыми арестами, на заседаниях различных профессиональных союзов осуждались необоснованные аресты и писались письма в защиту арестованных, так, летом 1920 г. Архангельское губернское отделение профсоюза работников искусства протестовало против подобной практики. Наиболее часто протестовали архангельские учителя. На общем собрании членов Союза работников просвещения 18 мая 1920 г. было принято обращение к губернскому совету профсоюзов: «Члены союза считают своим долгом совести довести <…> о чрезвычайно тяжелом положении, в которое поставлено архангельское учительство, и вместе с тем о той опасности, которая грозит всему делу просвещения. Взяты под крайне оскорбительное подозрение все без исключения работники просвещения. Учителя и I, и II ступени, школьные и внешкольные работники рассматриваются как контрреволюционеры, как группа лиц, по-видимому годная лишь для того, чтобы давать из своей среды как можно больше пищи для вшей и клопов, либо как материал для экспериментов по части разных форм и видов принудительных работ. В сущности, ни одна группа в Архангельске, будь она буржуазной, из буржуазных не была в такой немилости у власть имущих, как эта группа – учителя. Не проходит, кажется, и дня, чтобы кто-нибудь из учителей не был арестован. В тюрьме томятся ценнейшие работники, люди безупречные, истинные демократы, даровитые организаторы. И если правление союза о них стало хлопотать, то их положение от этого может только ухудшиться. К принудительным работам присуждается огульно, пачками целый педагогический совет, без разбора правых и виноватых. Все это создает такое настроение, что ни один учитель не чувствует себя спокойно, не только за завтрашний, но и сегодняшний день. Словом, учительство терроризовано, точно оно вне закона»[718]. Если в 1920 г. иногда раздавались голоса протеста, как мы можем судить по вышеприведенному письму, то скоро они замолкнут. Фамилии учителей встречаются в списках расстрелянных, публиковавшихся в «Архангельских известиях». Так, в списке имен, опубликованных в этой газете, мы встречаем: «Рабинович Петр Иосифович (учитель Ломоносовской мужской гимназии)». Это имя неоднократно упоминалось в архангельских газетах 1918–1919 гг. Рабинович собирал посылки для солдат Северной области и отвозил их на фронт. Для советских карательных органов это было более чем достаточно.

Массовые расстрелы в Архангельске в 1920 г. проводились во Мхах, лесистой местности недалеко от города. В этом месте расстреливали большевиков во время ВПСО, но советские карательные органы уничтожили здесь людей во много раз больше. Евгения Фрезер, которой в 1920 г. было 16 лет, через 60 лет после событий писала о том, как вместе с компанией подростков отправилась в эти места собирать ягоды: «Шла небольшая группа арестованных и охрана. Когда они догнали нас, мы сошли с дороги и пропустили их. Арестанты в штатской одежде со смертельно бледными, осунувшимися лицами, небритые несли лопаты. Среди них выделялся парнишка с длинными, почти до плеч светлыми волосами. На нем был серый гимназический мундир <…>. Они прошли мимо нас, не взглянув в нашу сторону, и исчезли за поворотом <…>. Вдруг тишину разбили далекие звуки выстрелов. <…>. Спустя некоторое время, с полными корзинами мы шли <…> в город. Нас догнали те же солдаты, быстро шедшие строем. Арестованных с ними не было. Через плечо у каждого была перекинута свернутая в узел одежда, в том числе серый школьный мундир». Больше подростки никогда не ходили в этот «страшный лес»[719].

Если белый террор был вызван суровой обстановкой Гражданской войны, стремлением соблюдать дисциплину в армии, местью людей, чьи близкие были уничтожены красными, или действиями отдельных садистов, которых в годы Гражданской войны хватало в обоих противодействующих лагерях, то красный террор, в котором перечисленные выше обстоятельства также сыграли определенную роль, был в первую очередь орудием построения нового общества, для которого целые классы были совершенно лишними и должны были исчезнуть физически. Истреблялись все их представители, в особенности те, кто осмелился активно сопротивляться советской власти. Мы не знаем на Севере России о расстрелах белыми семей врагов – у красных это была обычная практика. А всего на Русском Севере, превращенном в 1920 г. в один сплошной концентрационный лагерь, были расстреляны или умерли в результате заключения около 100 тыс. человек[720]. В их число входили солдаты и офицеры Северной армии, жители Севера, сосланные офицеры Вооруженных сил Юга России, восставшие матросы Кронштадта, участники Тамбовского восстания. Без сомнения, эти цифры являются далеко не полными, но и они говорят о том, что по числу уничтоженных людей большевики во много раз превосходили своих противников.

Заключение

Приступая к работе над книгой, я поставил перед собой ряд вопросов, сводившихся, в сущности, к одному: почему в революции и Гражданской войне победили большевики? Ответ на этот вопрос я постарался дать на примере Русского Севера.