1917. Две революции – два проекта

Наличием этих порочных кругов Вебер объясняет, в частности, маниакальную вражду самодержавия к земству как институту управления – а значит, к значительной части дворянства и интеллигенции. Самодержавие в попытках остановить революцию вынуждено подавлять своих естественных союзников. Дав урезанную, выхолощенную конституцию (Манифест 17 октября), самодержавие стало ее заложником и потеряло свою силу, не приобретя ничего взамен. Отныне оно могло только ухудшать ситуацию, но не имело возможности ее улучшить. «Оно не в состоянии предпринять попытку разрешения какой угодно большой социальной проблемы, не нанося себе при этом смертельный удар», – писал Вебер.

Дума II созыва работала с 20 февраля по 3 июня 1907 года (одну сессию). 1 июня премьер-министр Столыпин обвинил 55 депутатов в заговоре против царской семьи, это была крупная провокация. Дума была распущена указом Николая II (это вошло в историю как Третьеиюньский переворот). После разгона II Думы новый избирательный закон сильно урезал представительство крестьян и рабочих.

Кратко отметим, что важным фактором вызревания революции 1917 г. была большая и рискованная «реформа Столыпина». Это был консервативный проект с целью сохранить монархию и сословное общество. После реформы 1861 г. поместное дворянство постепенно распродавало свои земли – трудовое хозяйство общинного крестьянства было эффективнее.

А. В. Чаянов пишет: «В России в период начиная с освобождения крестьян (1861 г.) и до революции 1917 г. в аграрном секторе рядом с крупным капиталистическим хозяйством существовало крестьянское семейное хозяйство, что и привело к разрушению первого, ибо малоземельные крестьяне платили за землю больше, чем давала рента капиталистического сельского хозяйства, что неизбежно вело к распродаже крупной земельной собственности крестьянам…

Наоборот, экономическая история, например, Англии дает нам примеры, когда крупное капиталистическое хозяйство… оказывается способным реализовать исключительные ренты и платить за землю выше трудового хозяйства, разлагая и уничтожая последнее»{35}.

Историк крестьянства В. П. Данилов пишет, что самым важным конфликтом Думы с правительством был «отказ второй Государственной думы утвердить столыпинский указ от 9 ноября 1906 г., что и привело к ее разгону. Чтобы утвердить, наконец, этот указ, потребовался “третьеиюньский” (1907 г.) государственный переворот и избрание новой, послушной правительству, Думы, где голоса крестьянских представителей почти не были слышны».

История этой реформы хорошо изучена и представлена в литературе{36}. Здесь возьмем фрагмент статьи Данилова: «Вспыхнувшая вдруг ненависть к общине и смена по отношению к ней охранительной политики на разрушительную были вызваны заботой не о будущем процветании России, а о сохранении помещичьего землевладения, поскольку в 1902–1906 гг. община проявила себя в качестве организации массовых антипомещичьих выступлений…

Реформа была призвана произвести расчистку крестьянских земель от “слабых” в пользу “сильных”, решить, наконец, задачи первоначального накопления в деревне, причем решить уже радикальными средствами, прямым разрушением общины.

Такая оценка Столыпинской реформы в советской историографии обычно связывалась с ленинской позицией… Между тем, заглянув в произведения кадетских авторов-ученых (например, А. А. Кауфмана) или политиков (например, П. Н. Милюкова), мы обнаружим буквальное совпадение отрицательных оценок как социальных целей реформы, так и методов ее осуществления, есть все основания говорить, что в общественном мнении России преобладало отрицательное отношение к Столыпинской аграрной реформе. Крестьянством же реформа воспринималась как насилие. Свидетельств этому очень много и в виде крестьянских жалоб или обращений в прессу, и в виде прямых протестов, вплоть до мятежей…

Административно-принудительные меры осуществления реформы только ускоряли революционный взрыв, а ее массовый социальный продукт явился той силой, которая сыграла активную роль в 1917–1918 гг.»{37}.

Реформа Столыпина – действительно ключевой проект, который не только необратимо запустил маховик революции, но и стал предметом изучения и обсуждения уже более 100 лет. Официальная советская история обходила ряд важных сторон этого предмета, как и много других проблем революции. Но сегодня, возвращаясь к противоречиям и тяжелым конфликтам, всем бы был полезен системный анализ реформы Столыпина. К сожалению, уже идеологическая машина команды Горбачева превратила историю этого проекта в миф как инструмента манипуляции сознания советского, а потом и российского общества. Поэтому здесь помещаем несколько фрагментов из статьи 1991 г. одного из ведущих историков-аграриев, академика И. Д. Ковальченко. Вот эти короткие утверждения: