1917 Февраль ↔ Октябрь. Две революции — два проекта

“В основной и первоначальной своей форме красный бандитизм является продолжением гражданской войны. Посредством его одна из групп населения сводит свои старые, со времен Колчака ведущиеся счеты с другой группой населения: рабочие со спецами, более или менее активно проявившими себя в колчаковский период, партизанские элементы деревни — с кулаками и прочими активно контрреволюционными ее элементами: „гадами“ на выразительном языке красных бандитов. Те меры борьбы, которые усвоила себе по отношению к контрреволюционным элементам Советская власть в Сибири, их не удовлетворяют, кажутся им слишком мягкими. Их собственные желания сводятся в сущности к поголовному истреблению их политических врагов, в лучшем случае к их поголовному изъятию и водворению в тюрьмы и концентрационные лагеря. Когда к концу первого года существования Советской власти в Сибири вполне обнаружилось, что органы ее не идут и не пойдут по этому пути, партизанские элементы решили взять на себя задачу расправы со своими врагами. „Бей гадов“ — основной лозунг красных бандитов во всей Сибири”…

Созданные в Сибири после ее освобождения от Колчака коммунистические ячейки и советские органы состояли преимущественно из крестьян, на практике доказавших свою преданность Советской власти, но имевших низкий уровень общей, политической и правовой культуры. Среди рядовых советских сотрудников и коммунистов было много малограмотных и элементарно неграмотных. Редко кто из этих людей знал советские законы, разбирался в них и тем более их чтил. В своей практической работе среди населения они не могли целесообразно и эффективно применять методы убеждения и принуждения, поэтому вскоре сделали упор на вторые в ущерб первым. В результате в течение 1920 г. в Сибири произошла стремительная эскалация государственного насилия, санкционированного советским законодательством…

Постепенный пересмотр взглядов руководящих партийно-советских инстанций Сибири на природу красного бандитизма, а затем и на методы борьбы с ним наметился в начале 1921 г. Наиболее отчетливо эта эволюция прослеживается в позиции руководства Алтайской губернии. Если в 1920 г. возникновение красного бандитизма объяснялось им преимущественно неэффективностью советской карательной политики и недовольством ею со стороны пострадавшего от контрреволюции населения, то уже в начале 1921 г. акценты стали существенно смещаться: приходит понимание того, что главными виновниками красного бандитизма являются коммунисты и советские работники».215

Вот фрагмент из этого отчета комиссии Сиббюро, посвященный красному бандитизму: «Отличительные черты красного бандитизма: 1) что он питается соками старой партизанщины, 2) что партийные массы в целом ряде мест разочаровываются в решительной борьбе Советское власти с различного рода контрреволюционными элементами и решают эту борьбу принять на себя. На этой почве отдельные члены организации собираются в особые группы, которые арестовывают и убивают тех лиц, которых они считают контрреволюционерами: кулаков и отдельных лиц, которые когда-либо в прошлом служили у Колчака, чинивших те или иные неприятности отдельным членам нашей партии… В некоторых местностях группы товарищей, занимающихся красным террором, отливаются в особые нелегальные организации внутри партийной организации, устанавливают особую связь между собой, устраивают нелегальные собрания…

В отдельных редких, правда, случаях красный бандитизм вырождается в свою собственную противоположность и пополняет ряды действующих белых банд, причем комячейки становятся активными руководителями этих банд. Но эти явления имеют место в тех случаях, когда [в] крестьянских комячейках преобладает кулацкий элемент».

В.И. Шишкин отмечает, что Сиббюро уделила много внимания анализу социально-политических черт красного бандитизма. Комиссия Сиббюро пишет в докладе ЦК РКП(б): «В красный бандитизм вовлекаются по преимуществу элементы, во времена Колчака активно боровшиеся в рядах партизан; социально это, следовательно, отчасти рабочие (не городские, а рабочие копей, рудников и прочий поселковый элемент) и преимущественно крестьяне из бедноты или выбитые из хозяйственной жизни колчаковским режимом и партизанщиной; иногда это элементы (большей частью партизанские вожди разного калибра), которых партизанщина пробудила и сделала политически активным».

Историк высказал важное суждение: «Трудно далось осознание того, что социальным источником и носителем красного бандитизма являлись не контрреволюционные или чуждые Советской власти элементы, а те слои населения, на которые опиралась диктатура пролетариата: разбуженная революцией и политически активная часть деревенской и городской бедноты, в том числе люмпенской».