1917 Февраль ↔ Октябрь. Две революции — два проекта

В условиях нехватки образованных кадров и огромной сложности географического, национального и хозяйственного строения страны, номенклатурная система имела большие достоинства. Она подчиняла весь госаппарат единым критериям и действовала почти автоматически. Это обусловило необычную для парламентских систем эффективность Советского государства в экстремальных условиях индустриализации и войны. Важным в таких условиях фактором была высокая степень независимости практических руководителей от местных властей и от прямого начальства.

Но этот процесс был медленным. НЭП усложнил отношения с партией. C 1924 г., в условиях недорода, экономическая власть кулаков на селе стала трансформироваться в политическую. В то же время кулаки и зажиточные крестьяне были заинтересованы в появлении на селе организованной и стабильной власти. Надо было решать две задачи: восстановить систему органов местной власти с централизованной дисциплиной и контролем; обеспечить лояльность этой системы к центральной власти.

Для этого был нужен компромисс с массой крестьян, т.к. сильнее всего система была подорвана в уездном и волостном звене. На уровне волости реальное влияние в исполкомах было у кулаков, депутаты из бедноты боялись присутствовать на заседаниях, да и не имели транспорта. Сельсоветы понимались как традиционные сельские сходы. На выборы голосовать шел глава двора, уверенный, что «он один представляет всю семью». Малочисленные и неопытные партработники раздражали крестьян. Еще большие трения вызвала активная с 1924 г. деятельность комсомольцев. Оргбюро ЦК ВКП(б) даже резко осудило антирелигиозные крайности комсомольцев на селе.

Один делегат из крестьян на Совещании по советскому строительству жаловался, что комсомольцы проводят выборы Советов с заранее заготовленными списками: «Когда из 27 членов Совета выбирается 9 женщин и 9 комсомольцев, я сомневаюсь, чтобы такой сельсовет был авторитетен для крестьянства, которое привыкло в сельсовете видеть не комсомольца, не женщин, а бородачей».

В выборах 1923 г. участвовало около 35% избирателей, в 1924 — около 31%, а по оценкам партийного руководства реальное участие в выборах 1924 г. было от 15 до 20%. При этом вырос процент в Советах коммунистов и комсомольцев, что было признаком безразличия массы крестьянства к выборам.

Вопросы советского строительства обсуждали подряд два съезда партии и III съезд Советов СССР. Президиум ЦИК СССР постановил, что выборы 1924 г. отменяются там, где на них явилось менее 35% избирателей. В срочном порядке и в нарушение конституций союзных республик были возвращены избирательные права «лицам, использующим наемный труд» (прежде всего, кулакам), а также другим «лишенцам», например, казакам, воевавшим на стороне белых. Хотя «лишенцев» было немного (около 1,3%), это оказало большое моральное воздействие. Это было непростое решение: Конституция РСФСР 1925 г. восстановила запрет в прежней редакции, но практического эффекта это уже не имело, и Наркомюст издавал инструкции по возвращению избирательных прав. Было запрещено также заранее составлять списки кандидатов.

Повторные выборы весной 1925 г. показали «резкое падение процента коммунистов и бедноты в Советах и высокую активность избирателей». В выборах зимы 1925/1926 г. в РСФСР участвовало 47,3% избирателей (в других республиках еще больше). Связь Советской власти с крестьянством была восстановлена, хотя и дорогой ценой: на селе инструмент власти был передан в руки кулачества, а в партии усилилась оппозиция.

Побочным, но важным результатом всей кампании было то, что центральная власть осознала значение традиционных крестьянских форм власти — сельских сходов. Оказалось, что в период недееспособности сельсоветов именно они предотвратили анархию и полную дезорганизацию. С некоторым запозданием, серией нормативных актов сельские сходы были включены в советскую государственную систему.

Острый вопрос стоял о комсомоле, который стал преимущественно крестьянской организацией: если сельские жители, в основном интеллигенция, составляли лишь 20% состава партии, в комсомоле 59% были крестьяне, причем главным образом середняки (доля батраков была 5-8%).

Сразу после завершения Гражданской войны была начата большая программа по «гашению» взаимной ненависти расколотых частей народа. НЭП во многом и был такой программой. Она была сопряжена с внутрипартийными конфликтами, в частности, с борьбой против «классовиков» — фундаменталистов классовой идеологии (к ним относились, например, группы Пролеткульта, РАПП и др.). Эта сторона НЭПа — особая большая тема.

После Гражданской войны главным изменением в доктрине государственного строительства было становление однопартийной системы — по мере того как союзные и коалиционные левые партии раскалывались — часть переходила в оппозицию к большевикам, многие рядовые эсеры и меньшевики «перетекали» в РКП(б), а лидеры эмигрировали или сосланы в ходе политической борьбы. Идея единства все больше довлела.