1917. Гибель великой империи. Трагедия страны и народа

Я знал хорошо скромную, непритязательную, совершенно нечестолюбивую натуру великого князя, при котором долго был адъютантом и с которым меня связывали когда-то самые искренние дружеские чувства. Меньше всего он желал вступления на престол и, еще будучи наследником, тяготился своим “особенным положением” и не скрывал своей радости, когда, с рождением у государя сына, он становился “менее заметным”. Вспоминаю один из разговоров моих с ним тогда на эту тему: “Ах, Анатолий Александрович, – с волнующей искренностью говорил он, – если бы вы знали, как я рад, что больше не наследник. Я сознаю, что к этому совершенно не гожусь и был совершенно не подготовлен. Я этого никогда не любил и никогда не желал…”

В этот воскресный день государь был, как обычно, в штабной церкви у обедни, куда мы на этот раз не пошли пешком, а поехали в автомобилях. Вскоре после нас туда же прибыла и вдовствующая императрица. Протопресвитер отец Шавельский был в отсутствии, на фронте, и службу совершали, кажется, настоятель московского Успенского собора, прибывший в ставку с чудотворной иконой Владимирской Божией Матери, и два других священника. Церковь была до тесноты полна молящимися, и многие были очень растроганы…

Вероятно, не меня одного сильно взволновала невольная запинка дьякона во время произнесения привычных слов моления о царствующем императоре. Он уже начал возглашать о “благочестивейшем, самодержавнейшем государе императоре Николае…” и на этом последнем слове немного приостановился, но вскоре оправился и твердо договорил слова молитвы до конца.

Помню, что по окончании службы государь, императрица и все мы прикладывались к чудотворным иконам, а затем их величества отбыли в автомобилях в губернаторский дом, а мы с князем Шервашидзе пошли туда же пешком.

Вспоминаю, какой болью поразили нас красные тряпки, которые появились впервые на многих домах Могилева. Со здания городской думы, находившегося на площади, напротив губернаторского дома, свешивались чуть ли не до земли два громадных куска красной материи».

Император Николай II получил требование об отречении и написал телеграмму на имя М.В. Родзянко об отречении в пользу своего сына. Однако после беседы с прибывшими в Псков представителями Государственной Думы А.И. Гучковым и В.В. Шульгиным в ночь со 2 на 3 марта он подписал отречение в пользу брата – великого князя Михаила Александровича. Но этот шаг запоздал: Михаил Александрович тоже отрекся от престола. Монархия в России пала, и старый государственный строй оказался разрушен.

Глава пятая Двоевластие, которое привело к трагедии страны и народа

5 (18) марта Исполком Петросовета постановил взять под арест императорскую семью, конфисковать ее имущество и лишить гражданских прав.

На следующий день Временное правительство огласило программу, включавшую в себя подготовку созыва Учредительного собрания, амнистию политических заключенных, гарантию политических свобод и т. д. Также оно объявило о том, что намерено вести войну «до победного конца» и соблюдать все договоры, заключенные с союзными державами.

Гучков Александр Иванович, политический деятель:

«С первых же дней существования Временного правительства я почувствовал его шаткость – та санкция сверху, та преемственность, тот легитимный характер, которые были бы ему даны новым монархом, занявшим место прежнего, отрекшегося, исчезли с отречением великого князя Михаила Александровича. И в то же время под него не были подведены снизу какие-либо прочные устои. Не было санкции народного избрания, не было законодательных учреждений, опирающихся на народную волю, и не было ничего конкретного. Были только общие смутные чувства симпатии, доверия, но и эти чувства не были ярки, не были прочны. В отдаленном будущем предполагалось созвать Учредительное собрание, но ни срок созыва, ни состав собрания, ни способы его избрания не были еще определены. Разработку всех этих вопросов передали в особую комиссию юристов и государствоведов. И представлялось еще большим вопросом, удастся ли провести выборы и созвать Учредительное собрание в то время, когда на фронте еще бушевала война.

Итак, Временное правительство висело в воздухе, наверху пустота, внизу бездна. Получалось впечатление какого-то акта захвата, самозванства <…>

Временное правительство, по моему мнению, крайне нуждалось иметь рядом с собой законодательные учреждения. Оно нуждалось в трибуне, в возможности говорить общественному мнению, народным массам через головы законодательных учреждений. Оно нуждалось также в критике, нуждалось в необходимости объяснять и оправдывать свои действия».

7 (20) марта А.Ф. Керенский заявил, что Николай II находится в его руках, что до сих пор русская революция протекала бескровно и он не позволит омрачить ее. По его словам, в самое ближайшее время Николая II должны были на пароходе отправить в Лондон.

Керенский Александр Федорович, политический деятель: