1917: Государь революции

К тому же сам граф Игнатьев благополучно растворился в лабиринтах Парижа и уже несколько дней как перешел на нелегальное положение. А учитывая доступ к какому объему средств ему организовал Мостовский, в том числе и ради этого прибывший во Францию, и какой карт-бланш он получил, то можно только предполагать, во что именно выльется такой вот мой «штурм города», тем более что «ослик» также сейчас вне поля зрения полиции и служб безопасности Французской Республики. А невзрачные «ослики» на воле часто куда более опасны, чем породистые «рысаки», запертые в стенах.

Равномерный гул привлек мое внимание. В голубом весеннем небе плыл над Москвой дирижабль, молотя винтами воздух. Плыл он так низко, что всем вокруг было видно красное полотнище, развевавшееся под ним на натянутом грузом тросе. Красное полотнище с восьмилучевой Звездой Богородицы в центре. Знамя Служения реяло над столицей империи.

Глава VIII. Время удивляться и время удивлять

Москва. Красная площадь.

28 марта (10 апреля) 1917 года

Немцы меня удивили. Опять. И снова неприятно. Нет, первый их сюрприз был вполне благосклонно мной принят. Это когда они вдруг присоединились к моей инициативе «Сто дней для мира». Это было уместно. Это было в тему. Это укладывалось в мою игру, а потому, да еще и перегруженный текущими проблемами, я не придал этому особого значения – ну, случайность, бывает и покруче в этой жизни. Сложилось так, ну и слава богу. Но, как говорится, пардоньте, один раз – случайность, а вот повторно…

А вот повторно все пошло совсем не так. Ну, не помню я в известной мне истории подобных реакций и действий Германии в схожих обстоятельствах. Там явно что-то происходило. Что-то из разряда того, что сутью своей будет радикально менять все расклады.

Так что же произошло? Мелочь. Германцы лишь сняли на фото и видео, ну, в смысле в кино, само наступление французов и англичан. Операторов было много, снимались различные участки фронта, и то, что они сняли…

Горы трупов, поля сожженных танков и, главное, офицеров, которые, под угрозой оружия, гнали вперед, на пулеметы, своих подчиненных. Цепи несчастных солдат, вынужденных идти навстречу смерти, вся современная война во всем ее ужасном многообразии. Да, не Голливуд конечно, но даже такое дрожащее и невнятное зрелище от синематографа начала двадцатого века произвело эффект разорвавшейся бомбы. Зрелище абсолютно гнетущее, зрелище, которое все воюющие стороны старались не демонстрировать гражданскому населению. И вот кто-то в Берлине, а может, где-то еще разыграл эту новую карту. И не просто разыграл, не просто снял на разных участках фронта, но и организовал срочную авиационную доставку отснятых материалов в крупные города Германии и отправку фототелеграфом в мировые средства массовой информации. А вдобавок к этому Германия выразила сожаление, отметив, что вынуждена защищаться от нападения, и вновь призвала к миру. Не прошло и суток, как снятое на поле брани стало достоянием общественности, выйдя на первых полосах главных газет Европы и мира. Разумеется, в первую очередь, в газетах нейтральных государств, где военная цензура не свирепствует, однако воюющие страны также не смогли полностью заглушить возникший конфуз.

Конечно, распространенная информация и шокирующие кадры не могли не произвести впечатление на общественное мнение. Города Европы заволновались. В том числе и города Франции и Британии. И, кстати, города Америки заволновались не меньше. Антивоенные настроения, столь популярные в последние месяцы, получили мощную подпитку и вышли на авансцену в совершенно новом качестве.

Мостовский и граф Игнатьев, разумеется, внесли свою малую лепту в происходящее, но именно что малую. Деньги, занесенные кому надо и розданные где попало, конечно, играют роль в происходящем во Франции, но разве могли бы они повлиять на немцев? Нет, нет и еще раз нет. Во всяком случае, не так и не с таким вот эффектом.

В том-то и проблема, что немцы сыграли сами, сыграли неожиданно и творчески. Да так сыграли, что я как-то даже усомнился – один ли я в этом времени такой вот умный? Слишком все было нагло, цинично и масштабно для этого времени. Или, быть может, именно мое появление так трансформировало происходящее, что на первый план вышли лица, которые не получили шанса в известной мне истории? Кто знает, кто знает…

– Честь в Служении!

В ответ на мой крик вся площадь взорвалась громким, хотя не таким уж и слитным (ну, где им было тренироваться?) ответным воплем:

– На благо Отчизны!