1917: Государь революции

Нет, в принципе, будь на их месте нормальная строевая часть, то командира следовало бы разжаловать и отправить на фронт, на самый гиблый участок, но даже по сравнению с обычным запасным полком третьей очереди смотрелись они сравнительно терпимо. Тем более что от них пока не требовали ничего большего, чем слаженно ходить строем и не менее слаженно петь песню. Два дня они тренируются, думаю, что еще один день у них точно есть. Должен быть. Хотя обстановка такова, что трудно прогнозировать то, что случится через час, не говоря уж о сутках.

– Михаил Гордеевич, обмундирование получили?

– Так точно, ваше величество. И получили и уже выдали для подгонки.

– До завтра успеете сменить форму одежды личного состава?

– Сделаем все возможное, государь.

– Винтовки получены?

– Да, государь. Но многие абсолютно не имеют никаких навыков практической стрельбы. Таким патроны я распорядился не выдавать.

– Их навык стрельбы сейчас не имеет значения. Их задача – быть завтра готовыми пройти по улицам Москвы в строю и с песней. И винтовки желательно не держать как палки.

Дроздовский поморщился.

– Нельзя сделать солдата за два дня. И за месяц нельзя. А тут большая часть вообще к армии не имеет отношения. Боюсь, что в реальном марше по улицам оконфузимся. Обязательно собьются, начнут ронять винтовки, наступать друг другу на пятки, падать. Хорошо если не наколют соседа на штык. В общем, случится хаос и позор. А муштровать их всю ночь также невозможно, утром они просто валиться с ног будут. Да и бессмысленно это.

– Что предлагаете?

– Сформировать роту из отставников, добавить к ним еще ветеранов из Георгиевского и других фронтовых полков, выдать им обмундирование и пусть учат песню. Остальных переодеть и гонять только в вопросе прохода в строю, дабы не выглядели окончательным стадом. Будут замыкать колонну. Винтовки не выдавать, пусть так маршируют. В конце концов, это отряд военно-спортивного клуба, а не воинская часть. И рты открывать им не позволять, ибо ничего путевого из этого не выйдет. Так, даст бог, пройдем неким подобием. Но и то я бы не давал гарантию.

Я помолчал минуту, глядя на вышагивающих по площади добровольцев Корпуса патриотов, и неохотно кивнул.

– Что ж, это не смотр и не парад. И это действительно клуб. Даст бог – пройдут как-то. В общем, Михаил Гордеевич, вам и карты в руки. Действуйте!

Полковник Дроздовский козырнул и отправился отдавать приказания. Я же повернулся к группе генералов, стоявших рядом со мной.

– Что думаете по данному поводу, Александр Павлович?

Кутепов неопределенно повел головой.

– Если завтра ожидается шум, то я бы подтянул к Кремлю дополнительные части. Дежурной роты георгиевцев и сотни Конвоя может оказаться мало.

– Не думаю, что нам завтра придется вести бои в городе или, тем паче, отражать штурм Кремля. Не стоит устраивать ажиотаж. Стягивание массы войск к Кремлю не пройдет незамеченным и будет свидетельствовать о неуверенности власти.

Кого я уверял больше – его или себя? Ну, допустим, завтра может и пронесет, но вот послезавтра что делать? Или, вернее, через три дня, когда весть о Червищенской катастрофе дойдет до масс? Что сделают эти самые массы? А недруги мои? Не качнется ли маятник эмоций в обратную сторону, сметая все на своем неудержимом пути вниз?

Кутепов словно прочел мои мысли:

– И все же, в связи с чрезвычайными обстоятельствами, я бы вызвал дополнительно роту Георгиевского полка, якобы для смены роты, которая из Кремля должна отправиться в казармы на отдых. Но сменяемых пока бы не выводил.

– Ну, под таким соусом – можно.

– И вообще бы на завтра отменил все увольнительные и отпуска, привел бы устойчивые части в столице в полную готовность.

– Хорошо. Я распоряжусь.

Как ни хотелось бы не устраивать демонстраций силы, не будоражить зря народ, но тут попробуй угадай ту грань, за которой беспечность превращается в смертельную глупость, или ту степень паранойи, которая вырывает события из-под контроля, превращая их в Кровавое воскресенье. Эти три дня я считаю самыми опасными во всей недолгой истории моего царствования. Если полыхнет, то февральские события и мартовский мятеж покажутся невинной шалостью. А Февраль моей истории случился в том числе и потому, что власть не продемонстрировала твердую и решительную силу.

– Вот что, Александр Павлович, дайте команду моему Конвою, полку кремлевских гренадеров и Собственному пехотному полку быть готовыми выступить на императорский смотр на Красной площади. Но на смотр быть готовым выступить по боевому расписанию, в том числе и с боевыми патронами.

– Когда?