1917. Разложение армии

Интересовались солдаты вопросом о жалобах: «Раньше скверно было, раньше нас обижали, мы жаловались начальству, а оно не обращало внимания. Теперь как же? Нам снова жаловаться начальству? Но если начальство старое, кто может довести наш голос до тех, которые теперь управляют и имеют силу, кто защищает наши интересы?» На этот вопрос было очень трудно ответить.

Нам приходилось говорить со многими офицерами, с высшим офицерским составом. Многие из них совершенно не ориентируются в положении и нас спрашивают: «Неужели вы не могли спросить армию, прежде чем производить революцию?» Мы говорим: «Так вышло. И вы сами, проснувшись, не узнали бы Петрограда». Они не представляют себе, что так могло быть. Они недовольны, что это сделано как-то без их спроса, наскоро, штатскими людьми, которые не считались с ними. Иногда они ко всему этому и ко всем приказам относятся отрицательно, и от солдат слышишь: «Это враг нового строя!» Один из командиров дивизии позволил себе так высказаться, что я вынес впечатление, что если он и не враг нового правительства, то во всяком случае слишком иронически на него смотрит. Хорошо, что разговор оборвался, а то я думал, что придется его арестовать. Между прочим, он сказал: «Все-таки я эту сволочь сек и буду сечь, а если он что-нибудь сделает, то я всыплю ему 50 розог!» Перед этим как раз было собрание солдат, и я вижу, что солдаты не расходятся. Я их спрашиваю, почему они не расходятся, а они говорят: «Мы так, не расходимся». А потом уже сказали: «Мы думали, что он вас арестует, он сторонник старого строя. Он вчера грозил расстрелом за снятие портрета. Уже казаков сотня была приготовлена, и мы бы его сразу…» Вот какая вещь… В одной части, когда мы приехали произносить речь, командир, которого не любили, сказал солдатам: – «Идите без винтовок». – Это возбудило страшное подозрение, и они все пришли с винтовками. Потом они нам задали вопрос: «Почему без винтовок?» Мы говорили, что без винтовок легче идти, и они успокоились. Если сейчас ничего нет, то если меры не принимать, то весьма возможно, что может что-нибудь произойти. Особенно офицерский состав неясно представляет себе, что произошло. Они не улавливают сути и думают, что у нас разрушена вся армия, что весь дух ее упал, и что нет основания, на котором зиждилась вся армия…

От. Филоненко . Мы объехали 142 версты по фронту в 36 часов. Снегу везде масса, мы ехали на санках. Было 18° мороза. Обыкновенно мы поступали так. Всюду, куда мы подъезжали, был приготовлен столик; мы всходили на этот столик, и сначала говорил я, а затем Николай Осипович. Обыкновенно мы передавали приветствие от государственной думы, а затем говорили о дисциплине и о том, чтобы они слушались голоса только правительства, чтобы не всякому слуху верили и чтобы слухи эти проверяли и не относились к ним так доверчиво. Затем, когда мы кончали эту парадную часть своего визита к ним, то обычно они начинали задавать вопросы. И тогда эти вопросы задавались из толпы, иногда они подходили близко, иногда просили при этом удалить г.г. офицеров. Вопросы задавались самые разнообразные, и мы старались их удовлетворить. И офицеры, а не только солдаты плохо представляют себе, что такое временное правительство и что такое учредительное собрание. Многие думают, что временное правительство все сейчас даст. Мы им все разъясняли…

Затем всех волновал вопрос, останется ли главнокомандующим Николай Николаевич. Офицеры говорили: «Как можно удалять такого популярного человека. Что скажут войска?» Когда солдаты задавали нам этот вопрос. – газеты не приходили туда три дня, – то мы говорили им, в виде слуха, что вопрос этот решается. Они говорили: «Довольно с нас Романовых. Нам не нужно великого князя, пусть будет кто угодно». Затем поднимался вопрос о продовольствии, но он стоит не очень остро…

Что касается присяги, то ее надо объяснять слово за слово, что тут нет присяги старому правительству. Присяга начинается словами: «Клянусь честью офицера» и дальше стоит в скобках «солдата», а они говорят: «Ведь что выходит, – они хотят, чтобы солдат клялся офицерам: кому мы присягаем». – Мы говорим: «Смотри дальше: Временному Правительству. Понятно?» – «Понятно. А учредительное собрание?» Дальше есть: «Впредь до учредительного собрания. Понятно?» – «Понятно». Таким образом, тут это мы уладили, и они успокоились.

Подъезжаем в другую часть; там присягу приняли, но некоторые не хотят подписываться, и таких много. По нашему мнению, не следует эти подписи брать. Раньше они присягали без подписи, и это «ниже подписуюсь» излишне.