1917. Российская империя. Падение

Все его последователи лгали во время следствия. Они не хотели и не могли объяснить «официальным» священникам мистические тайны, которые открыл им удивительный учитель.

Но свидетельства о близости Распутина к хлыстам есть не только в «Тобольском деле». Их дает и заклятый враг «старца» – Илиодор. И не столько своим сочинением, сколько своим поведением после снятия сана.

В Тобольском архиве хранятся показания сподвижников Илиодора, последовавших за ним на хутор, где иеромонах обрел пристанище. Илиодор построил там новый дом, который назвал весьма симптоматично – «Новая Галилея» («Новым Израилем» называлась хлыстовская община под Петербургом), и стал проповедовать свое учение. О нем нам известно со слов почитателя Илиодора, некоего Синицына.

«Христос был распят, заявляет Илиодор, но не воскрес, а воскресла только вечная истина, которую проповедовал Христос. Теперь ее проповедует он, Илиодор. Он создаст новую религию, благодаря которой изменится вся жизнь людей». Чтобы людям было понятней, что он – основатель новой религии – и есть новый Христос, Илиодор стал носить белый хитон (одеяние Иисуса) и «благословлял своих посетителей, как Иисус, возложением своей руки на голову благословляемого… и открыто называл себя Царем Галилейским». Итак, «Новая Галилея» во главе с новым «Царем Галилейским» была всего лишь очередным хлыстовским «кораблем». Теперь, сбросив сан, Илиодор перестал таиться. И его хлыстовство (которое явилось неприятным сюрпризом для Гермогена и Феофана), видимо, и является причиной столь тесной в прошлом дружбы и удивительного доверия Распутина к злосчастному монаху.

Еще интересней показания знаменитого поэта и сектанта Николая Клюева.

«Меня Распутиным назвали», – писал он в одном из стихотворений 1918 года. «Судьба» Клюева, по его собственным словам, «началась с того, что старец, пришедший с Афона (в Афонском монастыре была разгромлена хлыстовская секта. – Э. Р.), сказал, что нужно мне… самому Христом быть». Тот старец познакомил Клюева с «братьями» – так началось его странничество. «Братья-голуби (скопцы. – Э. Р.) привезли меня, почитай, в конец России, в Самарскую губернию. Там я жил два года царем Давидом большого Золотого Корабля белых голубей-христов, а потом с разными тайными людьми исходил всю Россию».

В Петербурге настолько увлеклись поэтом-хлыстом, что он был приглашен в Царское Село. Его привезли в Александровский дворец к царице, где, как вспоминал Клюев, «на подмостках, покрытых бархатным штофом, в холодной зале царскосельского дворца, перед рядами золотых стульев стоял я в грубых мужицких сапогах – питомец овина и посол от медведя». Тогда же и состоялся его разговор с Распутиным: «Семнадцать лет не виделись, и вот Бог привел к устам уста приложить… Поцеловались… будто вчера расстались… и был разговор… старался я говорить с Распутиным на потайном народном языке о душе, о рождении Христа в человеке… Он отвечал невпопад и наконец признался, что нынче ходит в жестком православии… Расставаясь, я уже не поцеловал Распутина, а поклонился ему по-монастырски».