1917. Российская империя. Падение

«Этот мужик Распутин… во дворце не бывает, но у Вырубовой в Царском бывает, и царица часто к этой Вырубовой заезжает… Вырубову продолжают ругать все за глаза, а в глаза за ней ухаживают все… Все эти господа бояться только одного: чтобы не потерять своих тепленьких местечек, а до России им горя мало», – записала в дневнике А. Богданович.

В феврале 1911 года Аликс завела особую тетрадь.

После расстрела в Ипатьевском доме убийца Царской Семьи Юровский привез в Москву их бумаги. Среди них была тетрадь, которую царица взяла с собой в свой последний дом… И поныне хранится в архиве эта тетрадь в темно-синем переплете, где рядом с каллиграфическими строками Аликс расположились смешные каракули мужика: «Подарок моей сердечной маме. Г. Распутин, 1911, 3 февраля».

Подарок – это его изречения, сказанные во время встреч в доме Ани, которые царица потом старательно заносила своим изящным почерком в эту тетрадь. Лохтина ее многому научила, и она уже сама могла переводить его отрывочные заклинания в нормальную речь.

Большинство записанных царицей поучений – о несправедливых гонениях праведника и о пользе этих гонений для души: «Господи, как умножились враги мои!.. Многие восстают на меня… В гоненьях Твой путь. Ты нам показал крест Твой за радость… Дай терпение и загради уста врагам…» И опять, как заклинание: «Душа моя, радуйся гонениям… рай построен для изгнанников правды…»

«В гоненьях Твой путь», – уже через несколько лет Аликс будет повторять это в Ипатьевском доме… А пока ей все чаще кажется, что она воочию видит евангельские сцены. Видит поношение пророка…

Она спасет! Она заградит! Она умеет бороться!

И нянька Вишнякова, и фрейлина Тютчева, несмотря на благожелательность Николая, расстались с должностями. Детская вновь стала безраздельным царством Аликс. Теперь она могла хоть изредка тайно приводить туда «Нашего Друга», чтобы он лечил ее бедного мальчика и помогал ее дочерям, когда они хворали.

И, может быть, тогда Распутин понял удивительный закон – чем сильнее наступают его гонители, тем жестче будет отпор царицы, тем быстрее они исчезнут из дворца.

И тем прочнее будет его положение…

Но Аликс видела: Ники нервничает, ибо все время недовольны его мать и большая Романовская семья. Великий князь Константин Константинович писал в дневнике: «Она (вдовствующая императрица. – Э.Р.) в отчаянии, что они продолжают тайно принимать юродивого Гришу».

«Нашему Другу» необходимо было на время покинуть Петербург. Но отослать его в Покровское означало – уступить врагам. Аликс не умела уступать… И было решено: Распутин, как и должно «Божьему человеку», уедет в странствие, повидать самые дорогие для всякого христианина места – Святую землю. Это – награда за все, что он сделал для Семьи. За все гонения, которые он претерпел.

И Распутин в группе русских паломников отправляется в Иерусалим.

Пусть пока улягутся страсти…

Глава 5 «Второе Я» Императрицы

Загадочный соавтор

Из дневника Николая: «4 июня… после обеда мы имели удовольствие видеть Григория после того, как… он вернулся из Иерусалима».

Его впечатления от паломничества в Иерусалим были изданы под названием «Мои мысли и размышления». Филиппов показал в «Том Деле»: «Брошюра издана мною… я не исправлял и не сглаживал афоризмов Распутина и передал их дословно». Однако это не значит, что Распутин сам написал эту книгу – полуграмотному мужику было физически невозможно осилить такой объем текста. В будущем он с трудом будет царапать чудовищными каракулями свои знаменитые записки к министрам – записки всего в несколько слов.

Так что Филиппов «дословно» издал текст, который кто-то записал со слов Распутина. Но прежде чем выяснять, кто это был, послушаем голос мужика – восторженную распутинскую речь:

«Безо всякого усилия утешает море. Когда утром встанешь, и волны говорят, и плещут, и радуют. И солнце на море блистает, тихо-тихо поднимается, и душа человека забывает все… и смотрит на блеск солнца… Море пробуждает от сна сует, очень много думается, само по себе… Боже, дай тишину душевную… На море временная болезнь, на берегу же всегда такая волна… На море всем видна болезнь, а на берегу никому неизвестна – бес душу смущает. Совесть – волна, но какие бы ни были на море волны, они утихнут, а совесть только от доброго дела погаснет…»

Сбылась мечта мужика, казавшаяся неосуществимой: он увидел Его город и Его гроб.

«Что реку́ о той минуте, когда подходил ко Гробу Христа… И такое чувство в себе имел, что всех готов обласкать, и такая любовь к людям, что все кажутся святыми, потому что любовь не видит за людьми никаких недостатков. Тут у Гроба видишь духовным сердцем всех людей…»