1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции

Но народ как пил, так и продолжал пить! «Возмутительное преступление произошло на днях в селе Мадаеве, – писал „Нижегородский листок“ в 1900 году. – В этом селе справлялся престольный праздник, вследствие чего большая часть жителей была в сильно нетрезвом виде, остальная просто в нетрезвом. Этой же участи не избегло семейство Черухова, где все перепились, начиная с отца. В пьяном виде Тит Черухов начал приставать к сыну Данилу, требуя от него повиновения, последнему это не понравилось, почему и возникла у них ссора, вскоре перешедшая в драку. Разозлившийся отец схватил деревянную лопату, которою и принялся бить непокорного Данила. На помощь отцу подоспел второй пьяный сын, Семен, начавший бить брата кулаком по чему попало. Когда Данил, сваленный на пол, уже едва подавал признаки жизни, отец, бросивши лопату, схватил несчастного за волосы и, притащив его к порогу дверей, начал бить головой об порог, а также дверью по голове. Наконец, соседи, услышавшие шум, подоспели на выручку и вырвали избитого из рук злодеев, но, к сожалению, помощь опоздала». В общем, типичная семейная попойка закончилась плачевно. Одного понесли на кладбище, а двое отправились в тюрьму…

Примечательно, что в судах «состояние алкогольного опьянения» являлось отнюдь не отягчающим, а, наоборот, смягчающим вину обстоятельством. В духе перепил человек, с кем не бывает? Да и вообще, виновность подсудимого зачастую определялась не по признакам преступления, а по некой ситуативной целесообразности. То есть, если человек ни с того ни с сего пырнул кого-то ножом, его могли посадить, а если тяжкие телесные были им нанесены обидчику в пьяной драке, то это могло сойти и за «самооборону».

Типичный такой судебный случай описывала газета «Нижегородские губернские ведомости». В окружном суде слушалось дело о поножовщине, произошедшей во время празднования нового, 1897 года. «При предварительном следствии выяснилось, что в Новый год команда парохода Мешкова „Владимир“, в числе 10 человек матросов, устроила на данные хозяином деньги пирушку: была куплена четверть водки и поставлен самовар, – сообщала газета. – Один из подвыпивших матросов, крестьянин Котельнического уезда Алексей Кокоулин, стал шуметь и ругаться. Другой матрос, именно Хуснетдин Шайахметов, стал уговаривать его успокоиться и соснуть и, наконец, схватил его и повалил на кровать. В этот момент Кокоулин и нанес ему большим складным ножом три раны в плечо и живот».

Казалось бы, налицо если не покушение на убийство, то как минимум «превышение пределов самообороны». Сейчас за такое даже условным сроком не отделаться. Но вот господам присяжным заседателям вина матроса вовсе не показалась очевидной. Ими было «учтено», что «обвиняемый Кокоулин был пьян до бесчувствия и решительно не помнил, как было дело». А нож тот, оказывается, просто носил с собой в кармане. Так, хлебца отрезать или консервную банку открыть. То есть резать никого не планировал и не замышлял. Присяжные также учли, что раны у потерпевшего татарина оказались «несерьезными», Шайахметов пролежал в больнице полтора месяца, после чего «чувствует себя здоровым и может работать». А посему вроде бы и никакого особого ущерба здоровью Кокоулин не нанес. Малость поцарапал обидчика, и все.