1918 год на Украине

Группа представителей этого течения имела во главе небезызвестного одесского городского голову Пеликана, а в качестве главного вдохновителя присяжного поверенного Соколова. Находилась она в связи с герцогом Г. Лейхтенбергским, никакой самостоятельной Украины, конечно, не признавала и придерживалась определенно германской ориентации. Сосредоточены были ее усилия на образовании новой антибольшевистской армии, отдельной от Добровольческой, названной Южной. Затея эта до известной степени поощрялась немцами, предоставлявшими образуемой армии некоторое, в общем ничтожное количество вооружения, равно как некоторые денежные средства.

Видя в Добровольческой армии силу им явно враждебную, почти столь же упорно мечтающую о возобновлении войны в союзе с Антантой, как о свержении большевиков, германские власти считали нужным по возможности уменьшить приток в нее русского офицерства и именно с этой целью поощряли образование новой русской армии.

Отвлечь переполнявшее Киев русское офицерство от вступления в ряды Добровольческой армии можно было только дав ему другой выход. Таким выходом и должна была явиться Южная армия.

Вербовкой офицеров и солдат (поступали и солдаты, но в незначительном количестве) в эту армию усиленно занимался граф В. Бобринский. [170]Во главу Южной армии предполагалось поставить престарелого генерала Н.И. Иванова, некогда командовавшего нашим южным антигерманским фронтом, а фактическим начальником был граф Келлер (впоследствии убитый в Киеве петлюровцами). Образовывалась Южная армия в районе Харькова, но пока что многие из записавшихся оставались в Киеве, где и подчинялись жившему там же графу Келлеру.

Однако лучшие элементы офицерской среды неохотно шли в ряды Южной армии вследствие ее определенно германской ориентации и даже зависимости в материальном отношении от германских властей.

Напрасно привлекали в Южную армию и наиболее консервативный элемент военной среды – гвардейское офицерство заверением, что армия эта предназначена для восстановления монархии, а что Добровольческая армия пропитана республиканскими чувствами. Гвардейское офицерство, однако, туда не шло и, поскольку наличность имеющихся денежных средств ему это позволяла, понемногу пробиралось в Ростов и Новочеркасск, инстинктивно чувствуя, что именно там, независимо от господствующих в Добровольческой армии тех или иных политических течений, бьется истинное национальное сердце. Впоследствии, когда ввиду явно надвигавшегося крушения Германии находящееся в Киеве германское начальство утратило всевластное доминирующее положение, русское офицерство образовало добровольческие дружины в самом Киеве, начальником коих был князь Долгоруков, причем дружины эти считали себя как бы частью Добровольческой армии.

Если среди русского офицерства, сосредоточившегося в Киеве, было не много охотников вступить в ряды Южной армии, то еще менее было желающих вступить в украинские войсковые части с введенным в них украинским командным языком с такими забавными для русского слуха командами, как, например, «железняки на пузяки – гоп!». За исключением нескольких честолюбцев, составивших «двор» пана гетмана и вырядившихся по этому случаю в живописные, но опереточные полупольские, полуказацкие жупаны – русских офицеров на гетманской службе почти не было. Зато среди приближенных Скоропадского были и такие чудаки, которые выбрили себе голову, оставив лишь на затылке «оселедцы» (чубы), которые старались отрастить как можно длиннее.

Таким образом, в Киеве по иным причинам, но произошло то же самое, что в Москве, а именно разделение офицерства на различные группы, относившиеся друг к другу не всегда дружелюбно: на поступающих в украинские войска, на записывающихся в Южную армию монархического и германофильского настроения и на тяготевших к добровольцам. Конечно, были и такие, которые предпочитали снять военный мундир и обратиться к безопасным мирным занятиям, хотя безопасных положений в то время в России вообще нигде не было.

Если наблюдался раскол среди съехавшегося в Киев офицерства, то не было единомыслия и между съезжавшимися туда политическими деятелями.

В двух отношениях они, впрочем, были единомышленны, а именно в отрицательном отношении к украинскому сепаратизму и в сочувственном к Добровольческой армии. Зато по вопросу о той иностранной силе, на которую в целях возрождения России следует опереться, мнения расходились.

Толчком для образования иных, кроме крайней правой, общерусских политических группировок послужил приезд в Киев многих членов Государственной думы и Государственного совета. Тотчас создалось объединение всех парламентских деятелей, сейчас же выбравшее из своей среды бюро в составе до 15 членов. Тут рядом сидели и дружно между собой беседовали, мало в чем расходясь, Милюков и Пуришкевич.