1918 год на Украине

С мерами охранения, с головным отрядом, дозорами и небольшим арьергардом двинулись мы в путь. В гору поднялись благополучно. Настроение нервное. Кто-то из идущих впереди выстрелил и ранил своего же. При подходе к одному из перекрестков, недалеко от музея, дозоры остановились. Я вышел вперед посмотреть, что случилось. Темно. На перекрестке горит костер, около которого грелись какие-то люди. Присматриваюсь, вижу: солдаты. «Кто такие?» – «Сечевики!», иными словами – петлюровцы. «А вы кто такие?» – «Свои». Но, сказавши это, я поспешил отойти дальше. Разведка, высланная в разные стороны, с несомненностью выяснила, что весь город занят петлюровцами и мы являемся единственной добровольческой частью, не сложившей оружия и не попавшей в музей. Идти туда бессмысленно и едва ли возможно. Оставалось разойтись по домам, что мы и сделали. Должен признать, что к моменту принятия этого решения в строю оставалось ничтожное количество офицеров. Отдел понемногу растаял.

Последующие дни нам с женой пришлось скрываться, постоянно меняя квартиры. Сшил я себе штатское платье и днем не выходил. Знал, что меня ищут, что граф Келлер вместе со своим адъютантом полковником Пантелеевым [85]убиты на следующий день после прихода петлюровцев, что в Педагогический музей брошена была бомба и что только присутствие немцев спасло находившихся там офицеров от самосуда. Благодаря самоотверженной работе Красного Креста, а также жен и сестер арестованных их понемногу удавалось освобождать, и они спешили покинуть Киев.

Нужно было и мне уезжать, и так как едущим в Одессу чинили большие затруднения, то я решил ехать в Екатеринослав, раздобыв удостоверение киевской городской управы о том, что я техник, командируемый для закупки нефти, мазута и других материалов для нужд города Киева.

До Екатеринослава добрался благополучно, но на следующий день город оказался во власти Махно и в моей гостинице матросами был произведен поголовный обыск. Спас меня паспорт, выданный 11 октября в управлении орловской городской милиции. В графе, касающейся воинской повинности, значилось: «Уволен вовсе от военной службы», фраза вполне матроса удовлетворившая.

Махно правил недолго и через несколько дней изгнан был «атаманом» Григорьевым, при котором начали ходить поезда, и я перебрался в Никополь, где оказался в одной гостинице с известным табачным фабрикантом Богдановым. Он с семьей пробирался, как и я, в Крым, и мы решили продолжать путешествие на лошадях.

Наняли две подводы, переправились через Днепр на пароме и двинулись на Мелитополь. Произошло это утром 4 января 1919 года. Путешествие представляло некоторый риск, так как нас предупреждали, что в Северной Таврии полное безвластие и что на степных просторах «пошаливают» разбойники. О том, где начинается сфера Добровольческой армии, никто понятия не имел.

Сошло все совершенно гладко. По местности, ровной как стол, катили мы беспрепятственно и, переночевав в каком-то большом селении, к вечеру 5 января приехали в Мелитополь и отправились на вокзал. Я не верил своим глазам. В форме, с погонами и оружием, ходили офицеры. Но еще больше я был удивлен, когда узнал, что в городе расположен Сводно-гвардейский полк Добровольческой армии, которым командовал генерал Тилло. [86]В штабе последнего я почувствовал себя дома. Офицеры почти все знакомые, и среди них много бывших пажей. 6 января генерал Тилло, для того чтобы легализировать мое положение, зачислил меня в списки полка и выдал соответствующее удостоверение за № 58, которое каким-то чудом у меня сохранилось.

М. Нестерович-Берг [87] В КИЕВЕ В КОНЦЕ 1918 ГОДА [88]

Тревожно было в Киеве. Поговаривали о наступлении Петлюры, об увеличении его армии: к нему присоединились и крестьяне, и все городские низы. Открыто говорили о том, что недурно будет пограбить собравшихся буржуев. Кто защитит Киев – никому не было известно.

Как-то, отправившись во дворец к гетману, я случайно встретила там добровольца полковника Святополк-Мирского. Он занимал должность помощника командира Георгиевского полка.

– Вот счастье! Ведь мы не виделись после Новочеркасска. Как раз вы-то нам и нужны. Приезжайте сегодня в штаб на Львовскую улицу.

– В какой штаб? – удивилась я.

– Да в штаб 1-й офицерской добровольческой дружины. Я – командир.

И все-таки я не могла понять, что это за добровольческая дружина… вечером поехала на Львовскую. И как только вошла в помещение, все стало ясно. Все и всё напомнили мне Новочеркасск и Барочную. Полно офицеров, юнкеров, гимназистов… Значит, опять «позиции», опять польется офицерская кровь…

Офицеры разошлись, мы остались с Мирским вдвоем.

– Не напоминает ли вам это помещение Барочную?

– Даже очень.

– Так скажите: что все это значит?