1918 год на Украине. Том 5

Вот когда ярко сказалась дисциплинированность германской нации и высота ее культурного уровня, выявилась и основная причина бесчинств, творимых захваченными большевизмом русскими народными массами, – их беспросветное невежество.

Узнав о моем возвращении в Киев, председатель украинского Совета министров С.Н. Гербель попросил меня проехать к гетману для разъяснения ему, в связи с приказом, изданным Ламповским, отношения Добровольческой армии к Украине. Во дворце, занимаемом гетманом, я застал Гербеля и министра внутренних дел Кистяковского, и мы втроем вошли в кабинет правителя края. Скоропадского до тех пор я никогда в глаза не видел, а потому был до крайности поражен одной его тотчас обнаружившейся основной чертой – невероятной болтливостью. Он решительно не давал возможности своим собеседникам спокойно промолвить хотя бы несколько слов. Напрасно Гербель старался прервать поток его красноречия; дальше обращения «пане хетман», как он его величал, ему не удавалось сколько-нибудь продолжить свою речь.

Я определенно заявил, что никаких распоряжений генерал Деникин о распространении власти Добровольческой армии на находящееся в Киеве русское офицерство не отдавал и, по-видимому, не собирался отдавать. Меня попросили разъяснить это вызванному во дворец генералу Ламповскому, который и был после этого введен в кабинет, где мы находились.

Ламповский, которого я в жизни тоже никогда не видел, оказался весьма тихим и, как мне показалось, незначащим человеком. На мой вопрос, на чем он основывает изданный им приказ, к моему удивлению, он наивно ответил, что основал он его на появившемся в какой-то газете соответственном частном сведении. Столь невероятное объяснение меня взбесило и, при набравшем на этот раз воды в рот гетмане, я, не имея, разумеется, никакого на то права, резко и решительно указал генералу Ламповскому, насколько недопустим его образ действий, и предложил ему тотчас изданный им приказ отменить, на что он выразил полное согласие. Впрочем, весьма возможно, что согласие это было обусловлено тем, что ему уже было, вероятно, известно, сколь несочувственно отнеслись к его приказу сами офицеры, до которых он относился.

После ухода Ламповского к Скоропадскому немедленно вернулся его изобильный дар слова, и он, вновь не давая никому открыть рта и зараз захватывая в своей речи разнообразные сюжеты, занял нас столь же пространными, сколь туманными рассуждениями, где между прочим фигурировала и преданность России. «И вот всегда так. Извольте при этих условиях иметь с ним дело», – сказал мне Гербель, когда мы наконец вышли от гетмана, очевидно имея в виду затруднительность путно и спокойно о чем-либо с ним переговорить.

Делая на другой день моего приезда в совете национального объединения сообщение о результате нашей поездки в Екатеринодар и вынесенных нами впечатлениях, я узнал, что за время нашего отсутствия приезжал в Киев полковник Ильин, представитель нашего Красного Креста в Румынии, и привез приглашение имеющихся в Румынии дипломатических представителей держав согласия находящимся в Киеве русским общественным деятелям приехать в Яссы, где еще находилось румынское правительство, перебравшееся туда после захвата Бухареста германцами. Приглашались русские деятели для изложения положения дел в России и указания той помощи, которая необходима для освобождения ее от большевиков. Желали, по-видимому, эти дипломаты узнать и к чему сводятся пожелания русской общественности в отношении будущего государственного строя России, а посему хотели, чтобы в Яссы приехали представители всех имеющихся в России антибольшевистских политических течений. Мысль эта возникла по инициативе самого Ильина и была воспринята дипломатами Антанты еще до заключения перемирия, то есть когда исход войны еще окончательно не выяснился, но когда уже было ясно, что новый удар по Германии со стороны ее, по существу, беззащитного восточного фронта поставит ее на колени.

Находившиеся в Яссах представители держав согласия, фактически отрезанные от Запада и не находящиеся вовсе в курсе намерений своих правительств, вероятно, думали, что съехавшиеся в Киев русские политические деятели укажут им на наиболее осуществимые способы восстановления русского антигерманского фронта. Помощь России была здесь лишь предлогом или, вернее, способом вовлечь ее снова в мировую войну.

Совет национального объединения пошел навстречу полученному приглашению и, выбрав из своей среды в качестве делегатов несколько лиц, обратился к социалистическим кругам с предложением присоединить своих делегатов к намеченному румынскому паломничеству.