1920 год

Я удержался с трудом. Одно колено сорвалось с карниза, но в ту же секунду я "восстановил положение" ... Теперь я уже был почти уверен, что доползу. До спасительного окна оставалось аршина полтора. Но вдруг я почувствовал, что самый железный карниз, за который я держусь, начинает оползать с выступа стены ... Оказалось, что два последних гвоздя, которыми он прикреплен к выступу стены, - отсутствуют. Что делать? Если бы на стене была хоть какая-нибудь точка опоры и я мог бы сделать еще шаг, чтобы схватиться за раму окна ... Но ни опереться, ни схватиться решительно не за что... Я продвинулся еще немножко по карнизу ... Железная полоска гнется и ходит у меня в руках. До окна только аршин. Но даже расстояние в сантиметр человек перелететь не может. Возвратиться обратно - немыслимо. Мускулы рук и ног страшно устали, и я знаю, что место, где карниз оборван, мне уже никак не преодолеть второй раз. Оставалось одно.

Я повернул голову к окну и тихо оказал:

- Дайте руку.

Молчание. Я повторил громче.

- Дайте руку.

В окне показалась голова ... ребенка. И он протянул мне руку и, напрягши все силенки, помог мне.

Я не знаю, кто был этот мальчик, и увижу ли я его когда-нибудь... Я ушел как можно скорей. Спустился по лестнице черного хода, вышел во двор, У ворот охраны не было. Я был свободен ...

А теперь все без подробностей... Я был свободен, но стольких арестовали ... Оказывается, большевики будто бы раскрыли какую-то обширную русско-польскую организацию и хватали направо и налево... Я ничего не мог сделать больше, кроме того, чтобы затруднять других укрывательством своей особы. И поэтому я решил бежать еще раз морем ... Удалось... Вы можете себе представить мое состояние, когда я узнал, что вы ушли с Тендры искать меня ... и погибли ... Там все были уверены в вашей гибели... По обыкновению, существовало много версий на этот счет. В самом отвратительном состоянии я прибыл в Севастополь двадцать шестого октября ... А через четыре дня, как вы знаете, произошла всеобщая эвакуация ... Я поспел как раз вовремя.

Взгляд и нечто

Комната в посольстве... Роскошный ковер на всю комнату. Красивый стол, мрамор с золотом ... камин. У камина нас двое. Один бегает по комнате, я лежу в кресле. Он говорит:

- Да ... и с этой точки зрения ... поймите меня ... я хочу, чтобы вы меня поняли... что?

- Ничего... я вас слушаю...

- Мне показалось, что вы не согласны... Моя мысль до вас не доходит... То, что вы говорите, неважно ... неинтересно ... А меж тем именно вы были правы...

- Когда?

- Тогда ... когда вы приехали от большевиков... в июле, в Севастополь...

- Что я говорил?..

- Вы говорили ... это очень трудно формулировать... вы указали ... вы рассказали ... что под этой ... корой ... этой оболочкой советской власти ... совершается процесс ... процессы стихийные ... огромной важности ... ничего не имеющие общего... с ней ... с корой ... с властью ... с большевизмом. Процессы, которые у нас не поняли... к которым мы даже ... не присматривались...

- Конкретнее!

- Конкретнее?.. конкретнее - я теперь знаю ... Для меня не может быть coмнений ... У меня есть свидетельские показания... которым я не могу не верить... Я знаю, что война с Польшей вызвала движение, национальное движение ... подъем ...

- Подъем - это слишком сильно сказано. Раскол в душе многих - да... Брусиловское воззвание произвело некоторое впечатление. Оно было написано старым языком и в силу этого действовало на нервы... "За Русскую Землю" - это было уже так много.

- Нет ... в Москве было больше ... Был подъем ... во всяком случае, было изменение психологии ... Было ... быть может, первое признание совпадения путей ... и мы ... мы этого ... недооценили ... что? .. вы согласны со мной? ..

- Да ... пожалуй ... Но разве вы не замечали, что давно уже -давно уже ваши идеи перескочила через фронт.

Против воли моей..

Против воли твоей...

Знаете этот романс или стих, ну что-то в этом роде? Он сказал ей: "Не надо, не нужно, не должно...". Мы поставим препятствия и сделаем все, чтобы этого не было. Но если "против воли моей, против воли твоей" это будет, значит, "так в высшем решено совете...". Я говорю вздор, но все-таки это имеет отношение к делу... "Против воли моей, против воли твоей" наши идеи перескочили через фронт... И это так было. Прежде всего, мы научили их, какая должна быть армия. Когда ничтожная горсточка Корнилова, Алексеева и Деникина била их орды, - била. потому, что она была организована на правильных началах - без "комитетов", без "сознательной дисциплины", то есть организована "по-белому",-они поняли ...