1920 год. Советско-польская война

Причина этого заключается в том, что в польской войне дело было не в «переломе» настроения красноармейцев. Из множества корреспонденции того времени можно взять для примера письмо мобилизованного питерского ответственного работника. Письмо было написано уже после варшавского поражения: «…какое прекрасное отношение красноармейцев к коммунистам. Мы как в пути, в эшелонах, а потом в частях не видели ни одного недоброго взгляда, не слышали ни одного недружелюбного слова. Отступлением красноармейцы очень недовольны. Многие из них на вопрос о причинах отступления только и отвечают: “Не понять, как это случилось, ведь в восьми верстах были от Варшавы”. Другие добавляли: “Ничего, исправимся, все равно Варшаву-то возьмем”. Когда приходилось драться – дрались отчаянно. Приходилось отступать – отступали, кое-что потеряли, но опять-таки не потеряли уверенности в победе».

Эта картина существенно отличается от того, что было первоначально при наступлениях Юденича или Деникина. По отношению к фронтовым частям речь, очевидно, шла не в плоскости необходимости переломить настроение.

Само направление деятельности партийных и профессиональных организаций во время отступления Красной Армии от Варшавы показывает, куда надо теперь направить силы, чтобы партия и профсоюзы помогли фронту. И в Москве, и в Ленинграде проводятся недели, когда различные союзы отчисляют на фронт продукты своего производства: химики – мыло, пищевики – сухари, металлисты – пуговицы, алюминиевые ложки, гвозди для подметок, походные судки, швейники – тысячи и тысячи комплектов белья и пр.

На 3-м Всероссийском съезде кожевников т. Ленин говорил: «Потребуется гигантская энергия и самодеятельность – и именно рабочих, именно профсоюзов и в первую голову – тех рабочих, которые близко стоят к отраслям промышленности, связанным с обороной. Главная наша трудность в настоящей войне – не в недостатке человеческого материала, а в недостатке снабжения». Ленин предлагал «подражать примеру наших питерских рабочих, которые недавно развили снова и снова гигантскую энергию, начиная со снабжения и обеспечения красноармейцев. Главным предметом наших бесед, собраний, докладов должно быть: все на помощь Красной Армии».

Организационная работа коммунистов на фронте сохранила всю силу и значение, но новые обстоятельства – «людей у нас достаточно, а снабжения нет» – ставили перед партией по-новому задачи помощи фронту, дополняли новое к лозунгу: все для Красной Армии. То обстоятельство, что партийные организации и профсоюзы вступили на этот путь, имело огромное влияние на вторую половину кампании вместе с целым рядом факторов, речь о которых идет ниже.

Одним из первых политических результатов нашей варшавской операции явился затяжной характер, который стали принимать переговоры о мире, начатые в Минске. Польская мирная делегация старалась свалить всю вину за происходящую войну на Советскую Россию и 23 августа 1920 г. заявила о неприемлемости наших мирных условий. В то же время под влиянием военных успехов изменилась и политическая физиономия польского правительства, пополнившегося реакционными элементами, что также обусловливало несговорчивость польской делегации. Русская и украинская советские делегации, выставив свои условия мира, предлагали сделать то же польской делегации, однако последняя, выжидая, очевидно, исхода завязавшихся боев, от этого уклонялась. При таком положении дел 30 августа, с согласия обоих правительств, заседания мирной конференции были перенесены в Ригу.

Перелом кампании, на этот раз благоприятный для польского оружия, определил и новые цели, которые поставила себе стратегия обеих сторон до конца кампании. Они заключались для противника в стремлении обеспечить за собой ко времени подписания предварительного мира возможно больший выигрыш в пространстве, а для нас – в стремлении сохранить за собою ту часть территории, которая мыслилась советским правительством как нераздельная часть братских союзных республик Белоруссии и Украины.